Письмо датировано 29 сентября. День, когда мы возили Мами на море. День, когда она передала мне список имен. Первый вечер Рош а-Шана. Вечер, с которого все началось. Сердце колотится, я набираю в грудь воздуха.
Дорогая Хоуп, так начинается письмо. Следующие десять минут я читаю. Сначала торопливо пробегаю глазами, а потом, со слезами на глазах, перечитываю снова, на этот раз медленнее. Мысленно я будто слышу, как говорит Мами, обдумывая, тщательно взвешивая каждое слово, в ушах звучит ее певучий французский акцент.
Роза
Дорогая Хоуп.
Я села сегодня за письмо тебе, потому что догадываюсь – судя по всему, это последний шанс. Мне осталось немного, ясность мысли уходит. Ты получишь это письмо уже после моей смерти, и я хочу, чтобы ты знала – я была к ней готова. Я прожила долгую жизнь, и в ней было много прекрасных моментов, но сейчас, под конец, ко мне вернулось прошлое, и я больше не могу этого вынести.
Сегодня вечером, если сумею остаться в здравом уме, я передам тебе список имен, которые навечно выжжены в моем сердце и написаны на небесах. К тому времени, как ты прочтешь это письмо, для тебя, скорей всего, уже не будет секретом, что многое в моей жизнью было ложью. Но лгать меня вынудили обстоятельства: во-первых, чтобы спасти жизнь твоей матери, а во-вторых, чтобы спастись самой.
Не знаю, сумеешь ли ты сама докопаться до правды. Надеюсь на это. Ты заслуживаешь того, чтобы все знать. Наверное, мне давно уже следовало обо всем тебе рассказать. Но я хранила обещание, которое дала твоему дедушке. Сказать правду тебе или твоей матери означало бы предать его. А ведь он был чудесным человеком, прекрасным мужем, любящим отцом и дедом. Я совсем не хочу его предавать. Но в последние несколько месяцев, когда из темноты моей памяти все чаще всплывает прошлое, я чувствую, что просто не имею права унести эту тайну с собой в могилу. А ты, повторяю, достойна того, чтобы знать, кто я и кто ты.
Я малодушна. Это первое, что ты должна обо мне узнать. Я малодушно бегу от прошлого. Куда проще стать новым человеком, чем иметь мужество открыто взглянуть в лицо своему прошлому, на допущенные тогда ошибки. Я малодушна потому, что предпочла потерять саму себя в этой новой жизни.
Если ты ездила в Париж, то уже знаешь, что прежде я носила фамилию Пикар. Я росла в большой еврейской семье. Мой отец был врачом. Мать происходила из семьи польских переселенцев, ее родители держали кондитерскую, совсем как ты сейчас. У меня было две сестры, три брата. Все они погибли. Все. Я смирилась с этим, но виню себя в том, что не уберегла их. Это чувство вины не оставляет меня ни на один день.