Но это было страшно давно, когда она гордилась своей страной и тем, что она парижанка. А символом величия любимого города казалась ей Эйфелева башня.
Со временем она все это возненавидела. Поразительно, как быстро любовь и гордость могут смениться чем-то темным и неотступным.
Роза глядела, как пылает небо над Кейп-Кодом, как играют в нем оранжевые сполохи, потом бледнеют, небо становится розовым и, наконец, ярко-синим, спокойным и уютным. Это помогало ей почувствовать себя дома, далеко-далеко от того места, где некогда началось ее путешествие. Правда, сами закаты здесь совсем не походили на парижские – наверное, из-за близости моря, – зато глубокие синеватые сумерки были такими же, что и много лет назад. Ее утешала мысль о том, что, хотя все остальное может меняться, но окончание божественного светового шоу всегда остается неизменным.
Сейчас, сидя у окна, Роза испытывала странное чувство, что произошло нечто крайне важное. Впрочем, она никогда не отличалась умением разбираться в чувствах. Что это было? Как будто кто-то заговорил с ней о чем-то таком, от чего, возможно, зависела ее жизнь. Но кто? И когда? Вроде бы никто к ней сегодня не заходил.
Раздался дверной звонок, оборвав течение мысли, и, бросив последний взгляд на висящую над горизонтом Полярную звезду, Роза медленно двинулась к двери. Даже интересно, когда же это дряхлое тело окончательно откажется ей служить; раньше, помнится, она вскакивала на ноги, легкая, как пушинка, проворная, словно ветерок. Как будто вчера это было. А теперь тело превратилось в мешок с костями, груз, который приходится таскать за собой повсюду, куда бы она ни шла.
У дверей она долго всматривалась в лицо доброй санитарки, одной из тех, чьи имена запомнить невозможно. Но лицо у нее было приятное, ей можно доверять, Роза это знала.
– Привет, Розочка, – сказала санитарка, и ее ласковый голос напомнил Розе, что здесь ей все сочувствуют. Но она не хотела их жалости. Она ее не заслуживала. – Ну что, спуститесь вниз на ужин? Другие три дамы, ваши соседки по столу, уже соскучились там без вас.
Роза знала, что это неправда. Сама она и под страхом смертной казни не смогла бы вспомнить имена и даже лица трех старушек, с которыми встречалась за столом по три раза на дню.
– Нет, сегодня я останусь здесь, – сообщила Роза санитарке. – Благодарю вас.
– Так, может, принести вам поднос с ужином сюда? – предложила та. – У нас сегодня мясные фрикадельки.
– Это было бы чудесно, – кивнула Роза. Санитарка помедлила.
– Так вас сегодня внучка навещала, да? Роза попыталась вспомнить.