- Брат мой, выйдя из темницы, Абу Нуввас воспел нашу победу над византийским императором Никифором. Не слышал?
- Слышал, светоч вселенной. Это - редчайшее стихотворение. Абу Нуввас всю душу вложил в описание вашей битвы с византийским императором. Скажу и то, что подвиг вашего величества можно было еще размашистей и красочней описать. В свое время вы заставили Византию платить дань Багдаду. Это - истина.
"Братья" и не заметили, как дошли до беломраморного бассейна в дворцовом саду.
"Беспредельная любовь" халифа к главному визирю в последнее время многих во дворце приводила в замешательство. Даже Зубейда хатун не могла разгадать затаенный замысел своего мужа. Ей казалось, что муж больше не доверяет ей, что все, сказанное о главном визире, считает клеветой и наговорами. Главной малике казалось, что и наследником престола станет не ее сын Амин, а сын персиянки Мараджиль хатун - Мамун. Словно бы халиф и ведать не ведает о том, как Джафар в Мекке прожужжал все уши шиитам. Зубейда хатун в Мекке улаживала денежные дела, связанные с водопроводом, и одновременно следила за Джафаром, приехавшим вслед за нею. Все, что узнала о главном визире, она сообщила халифу. И теперь, услышав, что халиф с главным визирем беседуют и, смеясь, гуляют в дворцовом саду, главная малика рассердилась и, уйдя в свои покои, глубоко задумалась.
Старый садовник, прибежав к Зубейде хатун, сообщил ей, что делают в саду халиф с глазным визирем:
-Ханум, клянусь кораном, своими глазами видел: халиф с главным визирем в саду так веселятся, так веселятся... Зубейда хатун не поверила:
- Наговор! Убирайся прочь! Не то велю палачу Масруру отрубить тебе голову! Халиф еще в своем уме.
Выдворив старого садовника, Зубейда хатун подумала: "А может, старик правду сказал?" Сомнения одолели ее: "Я хорошо знаю этого пройдоху, главного визиря. Он может украсть свет даже у солнца".
Зубейда хатун осторожно раздвинула занавесь на окне, открывающемся в дворцовый сад: "Ослепните, глаза мои! Что вы видите? Души друг в друге не чают. Не будь я дочерью своего отца, если не сделаю так, чтоб Масрур укоротил шею этому негодяю! Нет, сначала выколю его вперившиеся в Азербайджан черные глаза, затем привяжу к нему, как к волу, мельничьи жернова. Только потом пошлю к палачу". Зубейда хатун, прижав руку к вспыхнувшему сердцу, неотрывно глядела в сторону беломраморного бассейна. "О, аллах, будто мало того, что сказал старый садовник! Ведь халиф окончательно стал пленником своего визиря!.."
Окаймленный цветами беломраморный бассейн был неподалеку от покоев Зубейды хатун. Она отчетливо видела и халифа, и главного визиря. Зеркало бассейна было не гладким, оно крайне исказило скуластое, бородатое лицо халифа и глубокий шрам над его бровями, тронутыми сединой. Родинка с ноготь величиной на левой щеке халифа часто меняла свое место в этом зеркале. Это ли халиф Гарун? Зубейда хатун не узнавала его.