– Ничего, мне даже приятно ваше заинтересованное ко мне отношение.
И тут мы разом захохотали. И подумала: конечно, это Он! Я его нашла! Как с ним легко и свободно. А Катерину – к черту!
– Не знаю, как вы отнесетесь к моему рассказу, кое в чем я обманывала вас… – сказала я.
– Мне кажется, я догадывался об этом. Но говорите же, не робейте.
И я рассказала ему, как попала в дом Бакулаевых, как мы с Зинаидой выпустили голубя полетать, получили первое письмо, написали ответ и так далее.
Он слушал очень внимательно, но скоро за дверью послышались шаги, и пришлось прервать рассказ. Мы отправились в кухню завтракать, но кусок мне в горло не лез под взглядами Катерины, я даже подумала, что такая и сглазить может. А потом Дмитрий попросил ее приготовить для меня комнату, а мы отправились продолжать наш разговор.
– Честно говоря, мне очень не хочется говорить о бакулаевском доме. Я словно сердцем оттаяла, а надо снова возвращаться в тот кошмар. Ведь я самого страшного еще не рассказала.
– Не обязательно все сразу, – сказал он. – Меня во всей этой истории беспокоит ваша потеря памяти, это очень необычно и тревожно.
– Тут все необычно и тревожно. И лучше я расскажу вам все до конца.
Я знаю, как психика человека сохраняет его от непереносимых воспоминаний, она стирает их из памяти. Прошло еще слишком мало времени, чтобы это случилось со мной, но уже и теперь события минувшей ночи как будто отдалились. Если б не возвращаться к ним, я бы вскоре поверила, что все это мне приснилось. Но, рассказывая о последней ночи в доме Зинаиды и об Анельке, картина страшной комнаты в полумраке, наполненной предсмертными хрипами, так живо нарисовалась в моем воображении, что я заплакала.
Он взял мои руки в свои, и словно ток прошел по всему телу, каждая жилочка во мне затрепетала. Я сжала пальцы, как будто схватилась за поплавок.
– Вообще-то я не плакса, просто в последнее время много пришлось пережить, и у меня, конечно, нервы не в порядке. Но это пройдет, не обращайте внимания.
– Если от этого легче, плачьте без стеснений. – Он был чрезвычайно серьезен.
– Признаться, я очень напугана. Боюсь, что меня заберут в полицию и посадят в тюрьму. Я – человек ниоткуда. Старуха будет утверждать, что я преступница, отравительница. Не знаю, как поведет себя Зинаида. Для нее я – предательница. Вы-то верите, что я не убийца, не закоренелая мошенница и обманщица?
Ответить он не успел, потому что я не в первый раз услышала скрип половицы, быстро встала и распахнула дверь. От неожиданности Катерина дернулась, впрочем, мгновенно взяла себя в руки и спросила: