Когда миссис Хартсмид и две служанки вошли в спальню Кейт, вооруженные иголками, ножницами, булавками, нитками и рулоном атласа, Кейт не знала что и думать.
— Его светлость поручил нам сшить для вас бальное платье, — объявила миссис Хартсмид.
— Что? — изумилась Кейт и, не успела оглянуться, как уже поворачивалась по команде Луизы, пока та измеряла ее талию.
— Бальное платье, ваша светлость, — повторила Луиза, сияя улыбкой.
— Его светлость сказал, он сожалеет, что не может воспользоваться услугами модисток с Бонд-стрит, он не рискнул… вы понимаете?
Миссис Хартсмид потупила глаза. И Кейт кивнула.
— Это так замечательно, так великодушно с его стороны, и я благодарна вам, но мне не нужно какое-то особое платье, так как….
— Нет, ваша светлость, на этом настаивает милорд. Он сам выбрал цвет. Вот этот, золотисто-желтый… — Она показала Кейт отрез золотистого атласа. — Он сказал, что этот цвет еще сильнее подчеркнет оттенок ваших прекрасных волос. Хотя я сомневаюсь, что ему бы понравилось, если бы он узнал, что я пересказываю вам его слова. — Миссис Хартсмид хихикнула, качая головой. А Кейт молча ахнула и прижала руки к животу, где вновь порхали бабочки.
— Он так сказал? — спросила она, чувствуя себя восемнадцатилетней девушкой, которой предстоит первый выход в свет.
— Да, именно так, — подтвердила Луиза. — Я сама слышала.
Кейт проглотила улыбку. Она протянула руку и жадно погладила золотистый атлас. Такой красивой ткани она в жизни не видела. Вряд ли она сама могла бы сделать лучший выбор.
— Тогда, что бы ни было, сотворите мне бальное платье.
Когда день подходил к концу, Кейт и три служанки все еще обсуждали детали платья, включая глубину декольте.
— Ниже, — настаивала Кейт, заставляя Луизу краснеть. Возможно, она переусердствовала, но это был ее последний шанс танцевать с красивым джентльменом на балу в платье с глубоким декольте. И она хотела ощутить жизнь во всей полноте. Это прежде всего.
К тому времени, как миссис Хартсмид, выпроводив Луизу и других служанок, покинула комнату Кейт, платье было полностью скроено, оставалось только сшить его. Кейт улыбалась больше, чем когда-либо. Она бросилась на постель и, не в силах сдержать эмоции, заколотила кулаками по подушке. Бал! Она собирается на бал! И с кем? С потрясающим джентльменом, с лордом Медфордом! Она била ногами по холодным простыням и скулила, зарывшись в подушки лицом.
Минуло два дня, и платье было готово. Для Кейт эти два дня прошли в безуспешных попытках написать памфлет. Она снова и снова читала то, что написали Лили и Энни, надеясь, что тот или другой памфлет даст ей идею для ее собственной истории. Откроет глаза на формулу успеха. Оба памфлета носили скандальный характер и некий нравоучительный тон, но Кейт не могла представить, что способна написать нечто подобное. Это было бы не признание. Не мольба о милосердии. Она просто хотела, чтобы это было… искренне. Да, искренне и… честно. Именно об этом просил ее Джеймс. Рассказать свою историю собственными словами. Но что, если никто не поверит ей? Что, если памфлет не станет бестселлером, как надеется Джеймс? Что, если экземпляры сожгут на улице? Сожгут… Она задохнулась. Она не станет думать об этом. Она должна сделать все, что в ее силах.