— Путевки не беда… выпишу, — пообещал Ефим.
За директором охотничьи билеты отдали Полит Поликарпыч и Савельев. Один только Дима не копошился, не искал билета, щурился сытно на огонь, ковырял спичкой в зубах.
— А тебя не касается, голубчик? — напустился на шофера Савельев, ломал комедию. — Оштрафовать… нет у него никаких документов.
— Шутки-то шутками, — встревожился Ефим, — а меня ведь и впрямь… возьмут и проверят.
Все, перестав смеяться, снова взглянули на директора.
— Брось. Не беспокойся, Евсеич, — похлопал тот егеря по плечу. — С нами не пропадешь. Отвертимся как-нибудь, не впервой… Да из Димы и охотник-то. Погода испортится, если он хоть одну утку убьет. У него и ружье-то не свое, взаймы, напрокат взял.
— Он скорее сам себя зацепит, — серьезно сказал Полит Поликарпыч. — Берем тут салаг всяких.
— Я же говорю, что Политыч в форме! — крикнул, схватив бутылку, Савельев. — Втык всем дает!.. Выпьем, друзья, за Политыча!
— Нет, хорош на сегодня, — сказал, точно отрезал, директор — вконец, видно, испортилось настроение. — Кто как, а я плацкартное место занимаю. — Взяв ружье, патронташ, он полез в тесное нутро «Волги». Начал кряхтя устраиваться на заднем сиденье.
Полит Поликарпыч последовал примеру директора, с треском захлопнул за собой переднюю дверцу кабины.
— Ну, а вы чо? — спросил Ефим Диму и Савельева. — Давайте помогу палатку натянуть.
— Мы, думаешь, спать будем? — развеселился Савельев. — Мы с ним еще к дояркам пойдем! Правда, пузанчик?
— Пойдем! — взыграл бабьим голосом Дима. — Где у вас, Евсеич… в смысле, доярки бокастые?
— Ложитесь-ка, ложитесь лучше… — Ефима задевала пьяная болтовня охотников. Степанида ведь тоже доярка. Не думают, что болтают.
Он немного подождал, не займутся ли охотники палаткой? Нет, не занялись. И черт с ними, пусть мерзнут. Ефим было пошел от костра, но, спохватившись, вернулся, вспомнив про Таську. Постучал пальцами по крыше «Волги»:
— Геннадий Семенович? А Геннадий Семенович?.. Чо мне с Протасием-то делать?
— Каким Протасием?
— Ну, просится кой…
Директор недовольно завозился в машине:
— Он что, не может в свободной зоне поохотиться?
— Может, пожалуй… Дак ведь не близко, свободные-то озера, — бессвязно убеждал Ефим. — А он комбайнер… хлебушек жнет. Сами понимаете, каждая минута дорога. Позволить бы парню.
Сзади его сильно и настойчиво потянул за рукав Савельев, заговорил полушепотом, чтобы в машине не слышно было:
— Кончай со своим Протасием, Евсеич. Не видишь, не по душе шефу?
Ефима как ушатом холодной воды облили. Поговорил называется, отстоял Таську. Что он сейчас ему скажет?