Милав говорил, а сам дивился — ишь как складно реченька льется, и ведь почти душой не покривил — только о превращениях своих необычных умолчал. У старухи по мере рассказа кузнеца о его несчастье глаза все теплели, теплели, а когда Милав закончил свою душещипательную историю словами: «…а ежели никто не поможет мне, то удалюсь в горы да смерти искать стану!» старуха в сердцах воскликнула:
— Что ты, что ты! И думать забудь об этом, а душеньку твою мы очистим от скверны — сейчас многие через это страдают.
— Эх, бабушка, вашими бы устами, да мед кушать, а не со мной, оболтусом, речи разговаривать! Я ж вам чуть руку не оттяпал! Больно?
— Боль — что слеза: утрется за два раза! — махнула рукой старуха. — У тебя кто из родни в Рудокопове имеется?
— А как же! У меня родня в любой кузнице: молот-отец да мамка-наковальня!
— Экий ты потешник! А знаешь что — иди-ка ты ко мне. Изба у меня хоть и старая, но просторная — места хватит. А о горюшке твоем я позабочусь — и с травами знакома, и с заговорами нехитрыми. Ну как? — Старушка по-матерински смотрела на Милава.
— Да неудобно мне как-то, — промычал кузнец, — не хочу я быть никому в тягость. Я ж сюда на работу шел, а хвороба — она так, сбоку припеку.
— Чего ж неудобно? — спросила старуха. — Я, чай, не девка красная, чтобы стыдиться житья в моем доме. А втягость ты мне не будешь: заместо какой-никакой платы за постой по хозяйству поможешь — и вся недолга.
— Да соглашайся ты! — донеслось до Милава на пределе слышимости — это Ухоня, чтоб его за такую ночную охрану!
— Хорошо, бабушка, — сказал Милав после недолгой паузы, — определяюсь к вам на жительство! Только скажите, будьте любезны, как звать-величать вас?
Старушка даже слегка зарделась от такого галантного
— Зови меня бабушка Матрена.,
«Матрена — телом ядрена!» — прилетел легкий шепоток, и Милав подумал об Ухоне — поймаю, положу на наковальню и…
— Хорошо, бабушка Матрена, пойдемте смотреть ваши хоромы!
— Да ну тебя, кузнец-молодец, скажешь тоже — «хоромы»!
— А что! Мне после лесной чащи теперь любой дом — хоромы! — сказал Милав и спохватился: не сболтнул ли чего лишнего? Да вроде нет.
Спускаясь по холму вниз, в сторону крестьянской слободы, кузнец вдруг спохватился:
— Бабушка Матрена, а ты зачем сюда приходила-то?
— Так за травами, — откликнулась старушка, — скоро змеи свадьбу править зачнут — покусают многих, вот я заранее и готовлю траву для облегчения людского. Здесь места на целебные травы шибко богатые: и марьин корень есть, и папоротник, и вероника, что «змеиной травой» зовется. Вот только чертогрыза не отыскала, а это самое сильное средство от укуса!