– Знаю, – улыбнулась Оля, – мы вместе воспитывались, в одном заведении.
– Что вы говорите? Как интересно! А вы, позвольте спросить, тоже трудитесь…
– Я обычная европейская домохозяйка, – скромно сказала подружка.
Мы пили чай, вели неспешную беседу. Павел Петрович был всегда не прочь поболтать. Притом, являясь человеком эрудированным и прекрасно образованным, умел сделать занимательным разговор практически на любую тему. Поэтому мы провели в роли пассивных слушателей часа три, пока Павел Петрович спохватился, что у нашего визита была определенная цель.
– Что же я, совсем заболтал вас, барышни.
– Нам очень интересно.
– Значит, в следующий раз будет повод навестить старика. Просто в гости зайти. А сейчас давайте пройдем в мой кабинет. Там у меня и свет поярче, и все инструменты, лупы приготовлены.
Я достала из распоротого и сколотого булавкой кармана брошь. В кабинете Павел Петрович уселся за старинный резной дубовый стол, нам указал на кресла под стать, стоящие рядом.
Мне не единожды доводилось бывать в этой комнате, поэтому, усмехаясь, я наблюдала за реакцией Оли. Стены кабинета от пола до потолка были увешаны коллекционным оружием, холодным и огнестрельным. Здесь, кажется, были представлены выдающиеся образцы всех стран и эпох. Подружка повертела головой и шепнула мне:
– Я даже в музее не видела столько. В прошлом году водила Алекса на выставку доспехов и оружия. Она бледнеет перед этой экспозицией, правда, там были только Средние века охвачены.
Павел Петрович внимательно изучал брошь, но краем уха к нашему разговору прислушивался, я заметила, как он, польщенный, тихонько улыбнулся.
После тщательного осмотра Морозов заявил:
– Чем вас порадовать, барышни, не знаю. Вещица старинная, интересная. Может стоить немало, около десяти-двенадцати тысяч, несмотря на то, что материал – скромное серебро. Главную ценность представляет центральный камень – редкий огненный опал. Вообще странно, что этот образец так обыграли. Композиция броши очень гармонична, но такой драгоценный камень достоин быть в золотой оправе или в платиновой.
Все сказанное только подтвердило мои выводы, но ситуацию не прояснило.
– Павел Петрович, подумайте, может ли быть в этой вещице нечто особенное? Например, видна рука знаменитого мастера или чувствуется принадлежность к известной ювелирной школе?
– Женечка, вы намекаете, что эта брошка интересует многих?
– Я этого не говорила, – хитро улыбнулась я.
– Зачем слова? У старика есть глаза, и они пока еще отлично видят и замечают разные детали. Например, судя по всему, вещица принадлежит вашей подруге, но для пущей сохранности она у вас, Женечка. И положили вы брошку не в сумочку, во внутренний карман, на булавку застегнули, но это сейчас, чтобы быстро достать – положить на место, раньше кармашек был нитками зашит. Так поступают неизлечимые параноики или люди, у которых есть основания для опасений.