Елена Владимировна легким движением откинула со лба золотистый локон.
— Очень трудно не запомнить девушку с фамилией Самаева, если ее отец не сходит со страниц газет. Он ведь собрался баллотироваться в депутаты облсовета, так?
— Вот об этом не в курсе, — я пожала плечами. — Газет не читаю, а об отце Алиса говорит мало.
Здесь было так уютно и тепло, что выходить из этого кабинета и идти домой мне категорически не хотелось. Кажется, Елена Владимировна не желала избавиться от моего общества, так что я присела на край стула и взглянула ей в лицо. Что-то в этой маленькой хрупкой женщине действительно притягивало и располагало, прав был Стас. То ли мягкие черты лица, простоватые, не слишком запоминающиеся, но в общем милые, то ли особенный обволакивающий взгляд светло-серых глаз создавали вокруг нее ауру абсолютной уютности и расслабленности. Мне было приятно сидеть именно здесь, именно сейчас, и есть ее конфеты, будто мы дружили с ней сотню лет.
— Ну вот, а тебя я запомнила благодаря ей и… Стасу, — преподавательница помрачнела. — Как он?
— Так же, — поморщилась я, стараясь изгнать из памяти свой прошлый бесславный визит в больницу. — Врачи ничего не обещают.
Мы помолчали, она взяла со стола ручку и стала бездумно выводить на листочке какие-то узоры. Тут бы мне и уйти, но внезапно я, прежде, чем успела хоть мельком подумать, что делаю, произнесла:
— Елена Владимировна, вот у меня к вам вопрос остался, еще с той пары о прекрасном. Помните, вы говорили, что красота часто губительна? — я поперхнулась и, кажется, залилась краской, но остановиться уже не могла. — Просто мне рассказывали один случай… Вот у девушки был парень, которого она очень любила. Но вдруг у нее появилась очень красивая подруга. Даже не так. ОЧЕНЬ КРАСИВАЯ, — от смущения я едва могла дышать. — И вот в один момент эта девушка вдруг поняла, что ее тянет к этой самой подруге. Ну, в смысле, она будто влюбилась в нее, что ли… Может ли это быть только из-за ее красоты?
— Трудно судить, не зная ситуации. Впрочем, такие истории в Древнем Риме и Греции были в порядке вещей, — эстетичка удивленно подняла бровь, но, слава Богу, не сказала: «А подругу, наверное, зовут Алиса». Я облегченно выдохнула.
— Да, я читала как-то.
— И привлекать могла не только красота. Талант, сила, смелость. Любое качество, идеализируемое человеком. Но красота из них — самая разрушительная.
— Почему?
— Потому что большинство людей — визуалы. И восемьдесят процентов информации мы воспринимаем именно глазами. Влюбиться в картинку — проще простого, даже не играет роли, какого она пола — как неважно, какого пола прекрасная скульптура, — Елена Владимировна слегка прищурилась, рассматривая мое лицо. — Но ты ведь не это хотела услышать?