— Ага, — кивнула я. — Так что вы о ней знаете? Вы консультировали ее?
— Еще один вопрос по этой теме, и я прерву консультацию.
— Вполне возможно, она натворила кое-что ужасное, — холодно заметила я. — Вы бы хотели стать соучастником?
Психотерапевт взялся за трубку телефона.
— Ну, скажите же хоть что-нибудь! — не выдержала я. — Она была вашей пациенткой?! Вы ведь говорили, что работали с ней! Что у нее было?! Она психически нездорова? Поэтому вы так удивились, увидев ее в роли преподавательницы университета?!
— Галочка, проводи, пожалуйста, Викторию. Кто там у нас следующий? Борисов? Хорошо, пусть заходит, сегодня закончу немного…
— Валентин Константинович! — зашипела я. — Если вы не хотите говорить мне, я приведу сюда следователя, скажите ему!
— Вика, до свидания.
В кабинете появилась секретарша.
— Капец! Она же опасна! — окончательно вскипела я. — Я знаю, что она натворила кучу бед! Расскажите мне о ней! Ну, пожалуйста!
Галочка мягко положила руку на мое плечо.
— Это врачебная тайна.
— Так значит, вы узнали именно ее, — я торжествующе улыбнулась. — И она действительно была вашей пациенткой.
Терапевт только покачал головой, отвернувшись к окну, а мне не оставалось ничего другого, кроме как выйти из кабинета.
* * *
Утро пятницы выдалось на удивление ярким — солнце жгло с таким усердием, будто на улице стоял не март, а июль как минимум, при этом ветер по-прежнему оставался холодным, а в тени под ногами хрустела тонкая корка льда.
Аудитория была залита солнечным светом. Острые желтые пики пронзали воздух и когда ребята, смеясь и толкаясь, попытались отодвинуть подальше от первой парты преподавательскую кафедру, было видно, как в свете кружатся миллиарды мелких пылинок. Я невольно улыбнулась — сегодняшний день, со всей его суматохой и веселостью, наконец напомнил мне те картины, которые когда-то рисовались в воображении при слове «университет». Но в одну секунду все очарование было разрушено. В аудитории появилась бледная и заплаканная Даша «Рябинушка».
Ее не было на занятиях два дня, и вот сегодня она тихо села на заднюю парту, как будто могла не привлекать внимание своим невообразимо траурным видом. Несколько приспешниц тут же окружили ее: стали теребить и расспрашивать. Нет, такой траур не мог вызвать сломанный ноготь. Мое сердце забилось с такой скоростью, что я едва не лишилась сознания. Неужели…
— И вот он пропал… — всхлипнула Даша. — А позавчера… позавчера… его нашли!
Я мигом очутилась около нее.
— Что случилось?
Она подняла на меня замутненный взгляд.
— Женю у… у… убили…
Даша закрыла лицо руками, а я, за секунду прочувствовав и мороз, и жуткую жару одновременно, сама не осознавая глупости вопроса, прошептала: