Впрочем, не успела я подумать о своем глобальном одиночестве, как Вселенная тут же решила избавить меня от этой беды. Тимберлейк, как послушный глашатай, радостно возвестил из телефона, что меня желает слышать моя драгоценная мама. С тех пор, как я уехала из родного города и стала жить с Кириллом, она так и не смирились с моим своевольным решением: я же не стала стоматологом, не нашла себе мужа с крутой машиной и квартирой, как мечталось моей мамочке. Поэтому весь ее праведный гнев пал, конечно, именно на него — «взрослого мужика, окрутившего ее маленькую глупую девочку», ведь наша с Кириллом разница в семь лет казалась ей непреодолимой бездной. Поколебавшись секунду, я все-таки ответила на звонок.
— Привет, — коротко выдохнула она, будто своим вниманием делала мне одолжение. — Тут у Сережки день рождения скоро, он интересовался, приедешь ли ты со своим этим…
— Привет, мам. Дела у меня нормально, спасибо, что спросила. Учусь я тоже хорошо — иногда, правда, приходится «хвосты» подтягивать, но, в общем, думаю, первую сессию сдам. А еще мой лучший друг попал в больницу. Ты, конечно, о нем ничего не знаешь, но его зовут Стас и он сейчас в коме, — я продолжала самозабвенно повествовать, даже через сотовый сигнал чувствуя, как она напряглась. — С братцем мы поговорили еще позавчера, и ты об этом, конечно, знаешь, так что это плохой предлог, чтобы мне позвонить. Я уже сказала, что приеду чуть позже и поздравлю его. И, кстати, «моего этого» зовут Кирилл.
«А для тебя вообще Кирилл Петрович», — хотелось добавить мне, но я кротко промолчала, наслаждаясь эффектом, который произвела моя речь. Мама усердно переваривала информацию и, как я и предполагала, не обратила внимания ни на что, кроме последней фразы.
— Да мне все равно, хоть Евпистий. Ты знаешь, что я о нем думаю, — зло прошептала она. — В общем, просто хотела узнать, не собираетесь ли вы к нам в гости.
— А, то есть домой я теперь могу приехать только «в гости»? — Я горько хмыкнула. — Не переживай. Если что, я всегда могу остановиться у «моего этого». Можешь переоборудовать мою комнату под свою швейную мастерскую.
— Да, хорошая идея, — проворчала мама. — Я подумаю.
Несколько секунд мы помолчали, я пару раз втянула носом холодный осенний воздух с примесью автомобильных выхлопов и неожиданного запаха лесных грибов.
— Мам, я бы хотела… — я закрыла глаза. — Неужели ты всегда будешь его так ненавидеть?
— А как еще мне относиться к человеку, который совратил мою несовершеннолетнюю дочь?
О, Господи. Где она слова-то такие находит?!