— А как выглядел мужчина, миссис Ричардс?
— Совершенно аморфный… Я не могу подобрать для него лучшего определения. У него был такой безвольный рот, а это больше всего поражает меня обычно в лицах. Я думаю, это признак или злобности, или полного отсутствия воли.
— А какого он возраста?
— Трудно сказать. Между пятьюдесятью и шестьюдесятью.
— Плешивый?
— Нет. Но как странно, что вы спросили меня об этом. У меня тогда мелькнула мысль, что он носит парик. У него были очень старательно уложены волосы и это так контрастировало со всей его внешностью! Одет он был очень неряшливо.
Я направился к двери.
— Очень признателен вам обоим, — сказал я, уже взявшись за ручку. — Вы мне очень помогли.
Ричардс проводил меня до прихожей.
— Так в чем же, собственно, дело, мистер Кросс? — спросил он. — Этот фотограф, он что — скупщик краденого?
— Это очень длинная история. Я расскажу вам ее в другой раз, а сейчас я должен бежать.
— Как хотите, — он вышел вместе со мной на террасу и глубоко вдохнул свежий воздух. — Какой замечательный вечер! А вы видите эту панораму? Там внизу университет, и эта атмосфера культуры хорошо влияет на меня. Я, знаете ли, очень большой поклонник культуры.
— Физической, — поправила его жена, незаметно оказавшаяся рядом с нами. — Доброго вам вечера, мистер Кросс, — добавила она.
Двигаясь в общем потоке многочисленных в это время машин, я старался как-то систематизировать все, что мне удалось узнать. День, который начался так печально, кончался гораздо удачнее, чем я мог ожидать. Правда, Джемми не был возвращен родителям, и это было очень тревожно. Но за последние часы я сделал столько открытий, что, если так будет продолжаться и дальше, тайна может быть раскрыта гораздо быстрее, чем. это можно было предполагать.
«Прогулка» была очень оживленной, ярко освещена и заполнена людьми, снующими между открытыми магазинами. Наконец я обнаружил и ателье со светящейся вывеской, на которой было только одно слово: «Фотография». Я замедлил ход и, услышав позади себя сигнал, сделал жест рукой, предлагая обогнать меня. Я раздумывал, куда бы мне поставить машину, но тут один из стоявших на обочине как раз напротив ателье автомобилей тронулся, с места, освободив его для меня. Я тут же воспользовался этой удачей, припарковал машину и вышел из нее.
Ни витрина ателье, ни оно само, не были освещены, но уличное освещение и фары проезжавших машин позволяли прочесть почти на всех выставленных фотопортретах надпись: «Кэрри».
Помещение ателье было явно небольшим, и в глубине его, при ближайшем рассмотрении, все-таки можно было увидеть слабый свет. Я постучал в дверь и стал ждать. Стеклянная дверь неожиданно быстро осветилась, и за стеклом появилась женщина. Она сделала шаг вперед и спросила сдавленным голосом: