Лютый в полной боевой экипировке подошел к пилотам и с ехидством, как бы шутя, спросил:
— Мужики, хозяина этой вертушки, где я могу видеть?
— Что ты, Сережа, хотел? — спросил майор Белоцерковский, глядя на Лютого снизу вверх.
— Да хотелось последний раз поглядеть на эти горы с высоты птичьего полета, — ответил старший лейтенант. — Когда еще доведется побывать…
— У нас сегодня день нелетный. Приказа на запуск не было. Вон видишь, полдня в домино режемся. Вся группа сидит в ожидании смены состава. Мы по графику штаба вылетаем, сам понимаешь!?
— Мне, мужики, очень нужно слетать, во, как надо! — Сергей ребром ладони провел по горлу.
— Сергей, ты же знаешь, приказа не было и сегодня уже вряд ли будет. Кому в последние дни умирать хочется!? — сказал майор, не подозревая, что этим своим выражением провоцирует Лютого на более решительные действия.
— Сегодня, мужики, я буду ваш приказ!
Он, передернув затвор автомата, направил его на офицеров полный решимости применить оружие. Его глаза источали свет безумства. Один из технарей, откинувшись назад, неловко упал с кислородного баллона, на котором сидел. Прапорщик взглянул на рассвирепевшего Лютого полными ужаса глазами. Он, как будто парализованный гипнотическим взглядом среза ствола автомата «Калашникова», решил не дергаться, а покорно остался лежать на спине.
Офицеры знали, что с Сергеем Лютым связываться не стоит. За два года командировок он окончательно «отморозился», приняв близко к сердцу гибель шестой роты своего 104 полка. Для него сейчас не было авторитетов, которые могли повлиять на отмену его решения, каким бы оно не было сумасшедшим. В таких случаях он всегда говорил: «Для меня авторитет лишь Пол Пот, да Пиночет!»
— Мужики, мне все равно светит срок за невыполнение приказа командующего. Мне сейчас по шарабану хочешь ты, майор, сегодня летать или нет! Считайте, что я беру вас в заложники! Так что, давай, майор, заводи свою «кофемолку» и не расшатывай мои и без того расшатанные нервы! — сказал Сергей таким тоном, что бортчики поняли, что Лютый шутить не будет.
Один из офицеров, оглядываясь, пошел к борту, чтобы подготовить его к взлету. Делать было нечего и нужно было выполнять приказ сумасшедшего разведчика. Он знал, что Лютый если что надумал, то любыми путями исполнит свою идею.
— Пошли, командир, к машине и прости меня великодушно, я иначе не могу. В рабстве мой друг по училищу. Я же, Виталик, как и ты, офицер, а мы ведь своих не бросаем. Ведь мы же с тобой русские люди! — сказал Сергей, заранее извиняясь.
— Ты можешь толком объяснить, Сергей, что случилось? — спросил летчик, озираясь на ствол автомата.