В те минуты, мне стало жалко своего врага. Его убогий и несчастный вид вызывал чувство сострадания. Но нам необходимо сначала было выполнять приказ командира, а потом уже думать о судьбе этого пленного. Мы знали, что возможно ему не придется погибнуть в лагере смерти, так как сами русские уже заготовили своему соотечественнику быструю смерть от пули.
— Дафай, дафай, «Иван», надо мыть свой тело, — сказал я, и Фритц Ланге достал из русской печи железное ведро с горячей водой.
Солдат разделся и перед нами предстал живой скелет. Его кости были обтянуты желтой кожей. По всему телу расплодились вши, и от этой жуткой картины страх пробежал по моей спине сковывающим холодом. Винер открыл банку противовшиного порошка и стал обильно посыпать тело «Ивана». Мы поливали сержанта водой, чтобы отмыть его от фронтовой грязи, а он, словно статуя сидел в корыте и не понимал, за что к нему такое внимание со стороны немецких солдат. Нужно было придать этому большевику настоящий бравый вид, чтобы русский снайпер не опознал в нем своего. Через десять минут сержант был отмыт начисто. Половина кружки шнапса да кусок колбасы подняли нашей живой «мишени» его боевой дух. Он уже ничего не боялся, иногда даже улыбаясь на нашу к нему заботу. В те минуты он абсолютно не понимал, что ему придется сыграть в нашем спектакле главную, а возможно даже и смертельную роль.
Нередко СС и Абвер использовали русских пленных для достижения учебных целей. В специальных диверсионных школах на них отрабатывались всевозможные навыки физической подготовки. Постоянно на пленных русских устраивалась охота с применением боевого оружия, как это особенно практиковали в своем осином гнезде замка Валенштайн истинные «патриоты» Германии, которые после такого обучения направлялись на восточный фронт. Их злоба и ненависть к врагам Рейха была настолько сильной, что ужас охватывал наших солдат в моменты плановых экзекуций со стороны «Айнзатц групп СС».
Утром следующего дня на лице нашей «мишени» даже появился легкий румянец. Мои товарищи по оружию крутились вокруг «Ивана», словно заботливые няни и уже к середине дня, надев на него униформу оберстштурмфюрера СС Шпульке, погибшего накануне, он предстал перед нами, словно доблестный офицер великой Германии. В те минуты он был еще слаб, но уже вполне подходил для выполнения задачи, которая должна была поставить точку в жизни русского аса снайпера.
День выдался на славу, солнце светило необычайно ярко, а голубое небо уходило ввысь и поражало своей необычайной глубиной. Искрящийся снег хрустел под сапогами, создавая завораживающий звуковой фон русского зимнего пейзажа. В отличие от сорок первого в этом году было значительно теплее, да и, учитывая промахи начала войны, в войска на восточный фронт стали поступать более теплые вещи. Поэтому зима эта была не столь роковой для наших солдат, окопавшихся на заснеженных просторах России.