— Вставай, малыш, уже пора, через час выступаем. В самолете доспишь, нам лететь до высадки около часа.
— Зимой в самолете? — спросил я иронично, хватая кружку с горячим напитком, — Это же ад!
— Да я, наверное, неудачно пошутил, — ответил Крамер, присев напротив меня.
— Я, Кристиан, предполагаю, что нас посылают к черту в пасть. По последним донесениям там сейчас довольно таки жарко. 8 танковая дивизия генерала Бранденбергера выступила на прорыв блокады. Но его танки сейчас довольно хорошо горят на подступах к городу. Нам приказано для усиления гарнизона высадиться прямо на крепость, будем готовить прорыв русского окружения. Ты бы так, на всякий случай, привязал к своему тощему заду чугунную дверку от печки. Падать нам придется прямо на наши окопы. Русские будут рады увидеть наши жопы, висящие над их головами.
— Я не уверен, Питер, что наши десантники чем-то смогут помочь этим смертникам. Я думаю, как бы нам выжить в этой бойне и достойно выйти из города. Через две недели нас снимают с фронта и отправляют на месяц в тыл для отдыха. Я не хотел бы упускать возможность вернуться в теплую постель к Анне и выпить с ней вина с десертом. Хотелось бы еще и пива глотнуть с баварскими колбасками, как в былые годы.
На улице в ту минуту послышалось оживление. Разведчики, гремя амуницией, уже строились в боевой порядок, согласно уставу вермахта. Среди солдат чувствовалось напряжение, так как многие уже знали, куда нам придется приземляться. Новые белые маскхалаты были специально получены со склада для этой операции. Все солдаты переоделись в сухое белье и трофейные телогрейки большевиков, у которых были отрублены рукава. Запас продовольствия был выдан всего лишь на трое суток.
Да если бы в ту минуту мы знали, как изголодались наши солдаты в осажденном гарнизоне!? Авиация тогда почти ежедневно сбрасывала на город контейнеры с хлебом и тушенкой, но большая часть груза доставалась нашему врагу, который обжирался дармовыми продуктами, падающими на их головы.
На двадцать человек наших солдат приходилась одна булка хлеба да банка тушенки. Три сотни лошадей были съедены уже давно, и вот в этот ад нам пришлось высаживаться по воздуху.
В отличие от блокады Велижа в 41–42 году, у этих солдат крепости Великих Лук не было ничего. А у нас тогда были целы городские запасы картофеля. Даже у нас создавалось ощущение, что мы летим не в окруженный гарнизон, а в волчью яму с голодными и страшными зверьми. Я тогда осознавал, что не успеем мы коснуться ногами земли, как наши братья по оружию съедят все наши припасы вместе с нами. В гарнизоне оставалось около тысячи раненых, которые нуждались не только в лекарствах, но и в полноценной еде, которую взять было уже неоткуда.