– Отрадно, что еще кто-то так считает, – заметил Холмс. – Я уже начал опасаться, что проведу здесь всю ночь.
Не обращая внимания на исполненный яда взгляд Челленджера, он направился к двери.
– Мы с Ватсоном полагаем, джентльмены, что вы сумеете объяснить мистеру Каррутерсу положение вещей. Если он подстрелит какого-либо зверя, представляющего ценность для науки, прошу вас незамедлительно сообщить нам.
– Получилось не слишком вежливо, – попенял я Холмсу, как только мы вышли.
– Вероятно, – согласился он. – Но я не мог больше находиться в таком унылом обществе.
– Я и сам удивился тому, как долго вы продержались, прежде чем вспыхнуть.
Мы пересекли Белгравию и направились в расположенный неподалеку индийский ресторанчик. Холмс упорно молчал. Мы вошли в неприметную дверь и уселись за роскошный стол из красного дерева. Мой желудок требовательно заурчал, когда из кухни донеслись пряные и острые запахи.
– Давненько мы здесь не были, – сказал Холмс подошедшему официанту. – Приготовьте ужин на троих голодных мужчин. Блюда можете выбрать по своему усмотрению.
Официант кивнул, подтверждая заказ, и скрылся в темноте, обходя столы, за которыми сидели обычные посетители ресторана: отставные военные, студенты-медики, а также стесненные в средствах молодые люди.
– На троих мужчин? – удивленно переспросил я.
– Я назначил здесь встречу Шинуэллу Джонсону, – объяснил Холмс. – Трупы были найдены в местности, которую он хорошо знает, так что будет разумно воспользоваться его помощью.
Если не ошибаюсь, я уже упоминал об этом Джонсоне. Он частенько помогал Холмсу в последние годы. Прежде его имя было довольно известно в преступной среде, и он два раза успел побывать в тюрьме Паркхёрст, а теперь работал на Холмса, поставляя ему последние новости криминального мира. Однако он не был стукачом, по выражению уголовников, и никогда не имел дела с полицией. Джонсон держал Холмса в курсе всех перемен, происходящих в окрестных бандах, и, как никто другой, знал жизнь городского дна. Его можно было даже назвать приятным человеком, если не обращать внимания на измятые поля его котелка, сломанный нос и шрам на щеке.
– Вечер добрый, джентльмены, – произнес он, подходя к нам. – Решили еще раз перекусить?
– Я заказал ужин и для вас.
Холмс сделал приглашающий жест, указывая на самый дальний от входа стул. Джонсон всегда проявлял крайнюю осторожность, встречаясь с нами, и предпочитал сидеть в темном углу.
– Должен заметить, что здесь не подают ни одного блюда, которое я не смог бы переварить, – проговорил он. – Если бы вам довелось попробовать стряпню моей матушки, вы бы поняли, что мне не страшна никакая отрава.