На самом деле тут полновластно распоряжался один человек, он-то и основал клуб, где ему удобно было заниматься своими секретными делами. Имя этого господина – Майкрофт Холмс. Клуб сделался частью его тайной империи, именно здесь ощущалась ее реальная сила. В кабинете министров, по мнению Майкрофта, происходила лишь бесконечная смена чиновников. Те, кто занимал значимые посты и управлял финансовыми и политическими рычагами, лишь следили со стороны за тем, чтобы все работало исправно. В какой-то мере «Диоген» и являлся настоящим правительством, удерживающим страну на плаву, ее размеренно бьющимся сердцем. Но, скажем так, в сложившейся обстановке пульс этот весьма участился.
– Добрый день, джентльмены. Мистер Холмс ждет вас, – поприветствовал нас швейцар и проводил вверх по лестнице к парадному входу. – Осмелюсь напомнить, что даже в такое трудное время правила клуба остаются неизменными. С того момента, как мы войдем, вам не разрешается произносить ни слова, пока вы не окажетесь в комнате для посетителей.
– Ни слова? – переспросил Каррутерс, для которого подобное ограничение было подлинной пыткой.
– Ни единого, сэр, – подтвердил швейцар. – Если вы нарушите данное правило, вас немедленно выпроводят из клуба.
– Нам бы очень этого не хотелось, – заметил Холмс. – Уверен, что мистера Каррутерса изгоняли из куда более гостеприимных клубов, чем «Диоген».
– Да, действительно, когда-то мне запретили посещать «Коулмен», но это было явное недоразумение. Меня попросили показать приемы китайской борьбы, я немного увлекся и выбросил одного из слуг в панорамное окно. Тем не менее поднялся настоящий скандал.
– Неудивительно, – вставил я.
Швейцар довел нас до двери и предоставил заботам другого слуги, еще более преклонного возраста. У него была совершенно птичья физиономия: выпуклый лоб в обрамлении растрепанных волос и крючковатый нос, вполне пригодный для того, чтобы доставать моллюсков из раковин. Он почтительно поклонился нам, но тут же вздрогнул, заметив, что Каррутерс открыл рот и собирается поздороваться. Я быстро пихнул разговорчивого путешественника кулаком под ребра и с облегчением увидел, что намек понят. Каррутерс исполнил достойную мюзик-холла пантомиму: закатил глаза, затем обхватил одной рукой запястье другой и изобразил, что зашивает себе рот.
Слуга с птичьим лицом провел нас вверх по широкой лестнице на четвертый этаж. Подозреваю, что комнаты для посетителей сознательно разместили на самом верху, для пущего устрашения болтливых гостей. Ничто на свете не раздражало Майкрофта сильнее, чем подъем по лестнице. На такое путешествие он мог отважиться лишь в случае крайней необходимости.