отпил и вдруг громко фыркнул, едва не обрызгав священника.
- Вода?! Сам пей эту гадость! Хорошо, что я прихватил с собой мех доброго
вина.
Он снова сел, развязал мех и принялся пить. Его кадык так и ходил под
кожей.
- Уфф.., - Петрей утер губы и снова растянулся на ложе. - Денек был...
Значит так, люди Гундиоха болтают, что воевать с римлянами они, вроде, не
собираются. Пока что. Но слушок один до меня дошел. Кое-кто из моих новых
друзей под большим секретом поведал, что скоро должны зашевелиться северные
варвары - алеманны. А зашевелятся они не просто так. К ним едут особые
послы, от кого - неизвестно. То ли от Эвриха, то ли еще от кого. Я этим
делом заинтересовался, узнал, что посольство вчера прибыло в Лугдун, и
Гундиох с их главным встречался. Это некий германец именем то ли Онульф, то
ли Хунульф. Он везет на север богатые дары и следует в Аргенторат. Еще я
узнал, что алеманны сильны, их опасаются и сами бургунды, а потому Гундиох
будет очень рад, если эти варвары двинут в Италию. Говорят, у них пятьдесят
тысяч мечей.
- Алеманны нападут на Италию? Но это ужасно! Кто отправил к ним этого
человека? Говоришь, он германец? Не Эврих ли за ним стоит?
- А Эвриху служат греки?
- Что?
- Греки, говорю. Появился тут один... Деньгами сорит. И вроде как он с
этим путешествует, с Хунульфом. Сегодня ночью мой бургундский друг обещал
нас познакомить. Не за так разумеется. Так что готовь монеты, жрец.
- За этим дело не станет, но послушай, Петрей, если все обстоит так, как
ты говоришь, не должны ли мы предупредить императора? И Красса?
- Неплохо бы было. Послать только вот некого. Проклятый Фульциний - чтоб у
него хер отвалился! Хотя... Один раз мы уже обосрались. С бургундами. Теперь
я хочу сначала сам во всем убедиться. Если сегодня все выгорит - можешь
собираться домой. А если нет... В общем, не нравится мне этот Хунульф. И
кажется мне, ждет нас с тобой дорога в Аргенторат.
- К алеманнам?! Господи помилуй!
Петрей усмехнулся своей страшной ухмылкой, а шрам на его щеке стал совсем
багровым.
- Посплю маленько. А то ночь, чую, бурная будет. Как стемнеет, разбудить
не забудь, жрец.
Феликс горестно покивал головой. Рука его потянулась к кувшину, но,
вспомнив про мех с вином, святой отец передумал. Когда он развязал бурдючок,
келью уже наполнял могучий храп центуриона. До темноты оставалось около
часа.
Петрей втянул носом свежий ночной воздух. Пахло жареной рыбой, отбросами и
конским навозом. Плотнее запахнувшись в плащ и заодно проверив, свободно ли
выходит из ножен меч, центурион двинулся в сторону Старого Форума.