— Как-нибудь, — сказал польщенный Ниро Вульф, — вы должны провести здесь час или два. К сожалению, пока у нас нет на это времени.
Он проводил девушку в комнату для горшков и услал оттуда садовника Теодора Хорстмана.
Вульф уселся в кресло, а мы на табуретки, и сказал:
— Вы уже не ребенок, мисс Пейдж. Вам девятнадцать лет.
Она кивнула.
— В Джорджии я могла бы уже голосовать.
— Совершенно верно. Поэтому я буду говорить прямо. Всякие несущественные вопросы мы оставим пока в стороне, например, выяснение того, почему мистер Гудвин назвался Гарольдом Стивенсом, чтобы привести вас сюда. Вам известно, что такое гипотетический вопрос?
— Конечно.
— Так вот, я задам вам такой вопрос. Предположите следующее, ваш отец передаст вам через меня как через посредника значительную сумму денег, его положение не позволяет ему открыться перед вами, и вряд ли он это когда-нибудь сделает, и он оставляет, полностью на моё усмотрение, вопрос, стоит ли вам сообщать его имя и имя вашей матери. Предположите всё это, здесь есть над чем подумать. В таком случае вы хотели бы, чтобы я сообщил вам имена родителей или нет?
— Мне не нужно «подумать» над этим вопросом. Я хочу узнать их имена.
— Это только первое побуждение?
— Нет. Боже мой, если бы вы только знали, что в течение многих лет… — Бьюла сделала жест. — Я хочу знать.
— А что если ваш отец… предположим, вор-карманник?
— Это безразлично! Я хочу знать!
— Тогда вы узнаете. Ваш отец, мистер Перрит, погиб сегодня ночью. — Вульф указал в сторону окна. — Там, на тротуаре.
— Я знала это, — спокойно сказала Бьюла.
На самом деле она не была так спокойна, как казалась. Она не пыталась продолжить разговор, её руки были крепко сжаты, и по всему чувствовалось, что гроза близко. Она и разразилась через минуту. Сначала плечи девушки затряслись, потом она наклонила голову, подняла руки к лицу, и вскоре послышались обычные звуки.
— Боже мой! — воскликнул потрясенный Вульф. Он встал и вышел. Вскоре хлопнула дверца его лифта.
Я сидел рядом с Бьюлой и ждал, понимая, что скорее, чем Вульф, найду способ успокоить плачущую женщину. В конце концов, думал я, ведь я видел их несколько больше, чем он.
Время шло. Я решил, что наступил уже подходящий момент, чтобы сочувственно положить руку на плечо. Ома подняла голову и выпалила:
— Неужели у вас не хватает ума, чтобы тоже выйти?
Меня это не задело.
— Хватает, — вежливо ответил я, — но ждал, пока ваши рыдания утихнут настолько, что вы услышите мой совет. На случай, если вам не захочется появляться перед Мортоном в таком виде, учтите, что на втором этаже находится моя комната, а рядом с ней есть ванная с зеркалом.