— Прошу вас, уважаемый, все спокойно.
Абдо Саддам-Юсуф, по-старчески закряхтев, выбрался на холодный асфальт, неприязненно огляделся:
— Воистину логово шайтана. Даже снега человеческого нет. Только лед и грязь.
— Оттепель, наверное, недавно была, — Илья сунул водителю пятьдесят долларов. — Потом заморозки. Вот и растаяло все. То есть, замерзло.
— Все едино, мерзость, — муфтий чуть поддернул халат, плотнее запахнул на груди.
— Вам не холодно, уважаемый?
— Я в этом халате в Казани зимой не мерзну, юноша, не то что здесь.
Вдвоем они неторопливо пошли к дверям, но когда до порога оставалось всего несколько метров, дверь неожиданно распахнулась:
— О Аллах, я не верю своим глазам! — на улицу стремительным шагом выскочил бородатый мужчина в распахнутом на груди дорогом длиннополом пальто. Илья сразу отметил сломанный, с неглубокой вмятиной на переносице, нос, сросшиеся брови и понял, что они с шейхом добрались до цели. Тем не менее офицер решительно двинулся вперед, закрывая Саддам-Юсуфа собой.
— Все в порядке, Илья, — положил шейх ладонь ему на плечо. — Это свой…
«Таких «своих» на сковороде без масла жарить нужно», — мысленно выругался Ралусин, но посторонился. Мусульмане, вопреки его ожиданию, не обнялись, а остановились на расстоянии пары шагов.
— Я благодарю вас за честь, уважаемый Саддам-Юсуф, — кивнул бандит. — Я и в мыслях не представлял, что смогу увидеть вас лично.
— Последние известия, пришедшие из этого сатанинского мира побудили меня пуститься в путь, Идрис. И мне бы не хотелось, чтобы копейки, оторванные нашими бедняками от своих детей, оказались выброшены в омут разврата или украдены безбожными нечистивцами.
— Вы можете верить мне, досточтимый Саддам-Юсуф, — Нохчий покосился на Ралусина: — А кто это безбородый?
— Это Илья, мой охранник, — сделал небрежный жест муфтий. — Мне не хотелось отправляться сюда одному.
— Он имеет отношение к нашему делу?
— Никакого.
— Угу, — понимающе кивнул чеченец и посторонился: — Что же вы стоите у порога? Входите, прошу вас. Будете дорогими гостями! Сейчас велю сварить горящего чая, сластей подать, мяса поджарить.
— Это будет хорошо, Идрис. После трех пересадок и ядовитых гамбургеров мы сильно проголодались. Ты ведь не откажешься от хорошего куска мяса, Илья?
Ралусин уловил в словах старика уже знакомое легкое ехидство, удивленно оглянулся на него, буркнул что-то вроде: «Почему бы и нет?».
— Он у нас христианин, — снисходительно пояснил Саддам-Юсуф.
— А-а, — расхохотался чеченец. — Входите в дом, уважаемые. Гость на пороге — честь для хозяина. Проходите.