Обедали они на полу, сидя на коврах возле богатого дастархана, в котором Рукисин сильно подозревал обычный кухонный стол с коротко подпиленными ножками. Хозяином чеченец и вправду оказался щедрым. Для нежданных гостей он выставил большие тарелки с халвой, щербетом, курагой на украшенных чеканкой серебряных подносах. Тушеное в густом соусе мясо плавало в глубоких фарфоровых пиалах, красная рыба и горки икры лежали прямо на плоских лепешках. Можно было бы подумать, что они находятся не современном доме, а в юрте где-то среди поволжских степей — если бы не электрический чайник, из которого Идрис и подливал горячий напиток то Илье, то уважаемому шейху.
— Надеюсь, Идрис, ты приютишь старика на пару дней? — поинтересовался муфтий, дождавшись, пока Ралусин опустошит свою пиалу и выпьет пару чашек чая, закусывая его рассыпчатой халвой. — Обратные билеты у меня только на послезавтра, а селиться в здешних гостиницах мне глубоко противно. Один их вид вызывает омерзение у истинного мусульманина.
— Разумеется, досточтимый Абдо Саддам-Юсуф, — кивнул чеченец и хлопнул в ладоши, громко крикнув: — Саид, ты меня слышишь?! Иди сюда! Вели очистить левую спальню на втором этаже и перестелить постель. Наш дорогой гость останется у нас на два дня. И выдели кровать для его телохранителя. И закрой на сегодня подвал на ключ.
— Сделаю, бей, — кивнул худощавый смуглый мужчина с редкой бородкой в две ладони длиной.
— Илья, иди, проверь мою комнату, — кивнул шейх.
— Вы мне не доверяете?! — возмутился Нахчий. — Как вы можете, уважаемый Саддам-Юсуф! Разве я давал…
— Иди-иди, — повторил Ралусину муфтий и офицер поднялся со своего места.
— Вы оскорбляете меня, Абдо Саддам-Юсуф, — сухо сообщил чеченец.
Муфтий промолчал, провожая своего охранника взглядом и только после того, как за Ильей закрылась дверь, спросил:
— Насколько правдиво твое обещание, Идрис? То самое, о котором говорили твои доверенные посланники.
— Мое обещание? — чеченец протер согнутым пальцем усы, отпил немного чаю. — Простите меня, уважаемый шейх. Вы были правы, отослав русского. Ему не стоит об этом слышать.
— О чем, Идрис? — муфтий достал из кармана четки. — О чем? Прихожане смогли собрать на благие цели миллион долларов и вопрос моей совести решить, на что будут потрачены эти немалые деньги. На посрамление неверных путем страшной кары, либо на строительство новых мечетей во имя Аллаха.
— Вы должны отдать их мне, досточтимый Саддам-Юсуф, — сглотнул чеченец, — мне… И тогда весь мир содрогнется, увидев, насколько страшен может быть гнев Аллаха на отринувших его учение. Огонь небесный обрушится на их жилища, он превратит в пепел тела язычников, он уничтожит их души, недостойные иной участи, кроме гибели.