Стукнула дверь. Донеслись голоса, приглушенные выкрики. Гудение стало совсем громким, будто я сунул голову в улей, потом немного стихло и сделалось более равномерным, спокойным. Я лежал, не находя в себе смелости поднять голову и оглядеться, зажмурившись и закусив губу. Лежал и, Лес мне в душу, недоумевал. В полной растерянности лежал, задавая сам себе один-единственный вопрос: какого хрена они меня не кусают?!
А они не кусали. Ну, не кусали, мать их, то есть королеву-матку их! Летали надо мной, жужжали о чем-то своем, но не кусали. В конце концов, лежать мне надоело, я сначала открыл глаза, затем поднял голову, потом медленно перевернулся на бок, а после и на спину. Поглядел в низкий потолок. Подтянул к себе валяющееся неподалеку оружие, накинул на плечо ремешок. Сел – очень медленно, очень осторожно, – потом встал.
Часть пчел носилась по комнате, другие вылетели через раскрытую дверь. Они вились вокруг, гудели над головой, возле лица. Не то чтобы совсем не замечали – облетали, как облетают насекомые и птицы какие-то обычные препятствия, и не пытались укусить. Не пытались! Но как же так?!
Я мысленно стукнул себя кулаком по лбу. Ну, конечно! Ведь в дневнике Травника было сказано, что Темнозор делает человека невидимым для некоторых видов мутировавших насекомых. Надо было вспомнить это раньше!
Ты изменился, сказала тогда Аля. Женщины, а? Они сердцем чуют, не только носом. Еще она сказала: такое чувство, что у тебя теперь немного другой запах.
Феромоны, вот в чем дело. Летучие хемосигналы, так они назывались в том справочнике по биологии, что мы с Мишей вытащили из сгоревшей библиотеки, который я почти полгода изучал, чтобы после забыть за ненадобностью три четверти того, что там говорилось, но кое-что все же запомнить… Феромоны влияют на поведение многих животных. И насекомых.
Я теперь не так пахну. Тоник что-то изменил в метаболизме – и лесные пчелы-убийцы больше не нападают на меня. После зрения это второе, что «поправило» во мне созданное Травником вещество, которое на самом деле придумал мой отец, во всяком случае, так было сказано в дневнике. Но ведь я вколол себе только один тоник: Темнозор. Зеленый. Есть еще красный и черный: Мутагон и Антилес. Как же действуют они, что со мной сделают, в кого меня превратят, если найду их и использую вслед за первым?
Большинство пчел уже покинули гостиную, но стайка кружилась у двери, за которой спрятались мои спутники. Ну, понятно – чуют их запах, чуют, что люди близко. Из-за двери доносилась ругань, там Калуга спорил с Выдрой. Последний утверждал, что я уже сдох, для чего имел все основания, а первый доказывал, что нужно «как-то выйти и втащить сюда брателлу», но доказывал вяло, тусклым голосом: понимал, что краевец прав.