– Гриффин, прекрати!
С трудом он начал приходить в себя. Кажется, в комнате люди. И кажется, у него болят плечо и скула. Гриффин поднял голову и увидел лицо матери.
Она плакала.
Он опустил руки и смотрел на нее, тяжело дыша.
– Ох, Гриффин, – вырвалось у нее, и ему тоже захотелось плакать. Завыть от позора и горечи.
Он посмотрел вниз и увидел Томаса, лежавшего между его колен – одной рукой он пытался остановить кровь, текущую из носа. Поверх руки голубые глаза брата сверкали не меньшей, чем у него, злобой.
– Гриффин. – Геро дотронулась до его плеча легким как у птички прикосновением, и тогда он повернулся к ней.
Слезы блестели в ее глазах, одна сторона лица покраснела и опухла. Это снова привело его в ярость, но он даже не взглянул на брата, а протянул к ней руки, окровавленные и дрожащие, и заключил ее лицо в ладони.
– Ты не сильно пострадала?
– Нет, – сказала она. – Нет.
– Прости, – произнес он. – Прости меня.
Он хотел обнять ее, чтобы хоть как-то загладить этот кошмар.
Но она покачала головой и отстранилась:
– Не надо.
– Геро, – взмолился он. – Пожалуйста.
– Нет. – Она подняла руку, такую тонкую и бледную, останавливая его. – Нет, я не могу… не нужно.
И, развернувшись, выбежала вон.
Гриффин обвел взглядом комнату. Дворецкий, лакей и несколько горничных стояли в дверях, разинув рты. А мать… у нее подрагивали плечи.
– Вон отсюда! Все вон! – гаркнул он на слуг.
Те мгновенно исчезли.
Он обнял мать, чувствуя под ладонями хрупкие лопатки.
– Прости. Я животное.
– Я не понимаю… Что случилось?
– Гриффин соблазнил мою невесту, – еле шевеля распухшими губами, произнес Томас, все еще лежа на полу. – Он поступил с ней так же гнусно, как поступил с Энн.
– Гриффин? – Мать в полной растерянности смотрела на него, и это разрывало ему сердце.
– Заткнись, Томас, – прохрипел он.
– Да как ты смеешь…
Гриффин повернул голову и смерил брата таким грозным взглядом, а его верхняя губа так угрожающе – как у зверя – приподнялась, что Томас умолк.
– Не смей об этом говорить. Не смей даже намекать на это. И ее имя не смей произносить… Ты понял?
– Я… – Томас открыл рот и тут же закрыл.
– Ни слова, или я закончу то, что начал.
Мать предостерегающе взяла его за плечо, но, даже рискуя расстроить ее еще больше, Гриффин не отвел глаз от брата и продолжал обжигать его взглядом, пока Томас не отвернулся.
– Вот так-то, – произнес Гриффин и кивнул матери. – Пойдем, mater. Выпьем чаю, и я постараюсь все тебе объяснить.
И вывел ее из комнаты, оставив Томаса сидеть на полу.
– Не могу притворяться – радости от того, что ты сделала, я не испытываю, – говорила Геро кузина Батильда спустя час. – Но ты достаточно наказана за совершенные тобой проступки.