– Прошу меня простить, – покорным тоном произнесла леди Геро.
Да, даже самые идеальные из женщин порой подвержены настроениям, такими уж их создал бог. Энн была нервной, непредсказуемой особой. Лавиния обладала страстной натурой, но более сдержанной, чем Энн. По сравнению с ними Геро образец самообладания.
Томас вздохнул:
– В любом случае с тех пор прошел не один год. Я никогда не смогу простить Гриффина, но я, разумеется, могу постараться не думать об этом и жить дальше. Как я уже сказал, вам не следует беспокоиться о том, что произошло в моем браке с Энн. Все в прошлом.
На какое-то мгновение он попытался воскресить в памяти, как выглядела Энн в ту страшную ночь. Она истошно кричала, изо всех сил стараясь исторгнуть из себя мертвого ребенка. Тогда он думал, что видения и крики той ночи будут преследовать его в ночных кошмарах всю жизнь. Но сейчас все, что он помнил, это неподвижное, землистое тельце младенца со странно сплющенным лицом. А также мысль о том, что вся эта кровь и крики уже не имеют никакого значения. Ребенок был девочкой.
Крошечной мертвой девочкой.
– Понимаю, – сказала Геро.
Слава богу, впереди уже показались ворота парка. Томас ненавидел подобные мысли, бесполезные и гнетущие, несовместимые с его авторитетом и его местом в этом мире. Маркизу не пристало слушать признания в неверности от умирающей жены. Маркиз не должен видеть мертвое тело своей дочери.
– Вы получили ответы на свои вопросы, и давайте больше не будем говорить об этом, – предложил он.
Геро ничего не сказала, да и зачем ей что-либо говорить? Она уступит его желанию. Ему пришло в голову, что Лавиния продолжала бы с ним спорить. Лучше об этом не думать. Он должен постараться все забыть.
Сегодня парк был переполнен – этому способствовала погода. Томас направил гнедых к цепочке экипажей и всадников, которые двигались по кругу.
– Я видел вчера Уэйкфилда, – сказал он.
– Да? – Голос Геро прозвучал немного холодно, но, возможно, ее отвлекла гуляющая публика.
– Да. Он сообщил мне, что есть вероятность того, что вскоре он поймает титулованного перегонщика джина.
Геро застыла. Многие женщины находят политические разговоры скучными, но Мэндевиллу казалось, что Геро более терпима к таким разговорам. В конце концов, она – сестра одного из самых влиятельных членов парламента. И конечно, ей известно о его политических амбициях.
– Вам известно, кто это? – спросила она.
– Он не сказал. Скорее всего не хочет говорить заранее, пока не будет уверен. Ваш брат – непростой человек. Кстати, вон там я вижу Фергуса. – Томас кивнул лорду Фергусу, который ехал в коляске со своей некрасивой женой и двумя такими же некрасивыми дочками, и вполголоса произнес: – Он из морского министерства. – И натянул поводья, чтобы поравняться с семейством лорда.