Алессандро Барикко
Море-океан
Об авторе
АЛЕССАНДРО БАРИККО (ALESSANDRO BARICCO; род. в 1958 г.) -- итальянский писатель, музыковед. Автор книг "Бегство гения. О музыкальном театре Россини" ("II genio in fuga. Sul teatro musicale di Rossini", 1988) и "Душа Гегеля и висконсинские коровы" ("L'anima di Hegel e le mucche di Wisconsin", 1993). Романы "Замки гнева" ("Castelli di rabbia", 1991; премия Кампьелло), "Шелк" ("Seta", 1996) и повесть-монолог "Новеченто" ("Novecento", 1994) принесли А. Барикко широкую известность. Но самым крупным успехом отмечен роман "Море-океан" ("Oceano mare", 1993; премии Виареджо и "Палаццо аль Боско"). Роман печатается по изданию Milano, Rizzoli, 1996.
Молли, возлюбленной моей подруге
* КНИГА ПЕРВАЯ. Таверна "Альмайер" *
Куда ни глянь -- песок, обступивший покатые холмы. И море. Море. Студеный воздух. Неуемный северный ветер благословляет угасающий день.
Берег. И море.
Мнимое совершенство, достойное божественного ока. Самочинный мир, немой союз воды и земли, законченное, точное творение, истина. Истина. И снова райский механизм заедает от спасительной песчинки-человека. Довольно самой малости, чтобы разладить надежное устройство неумолимой истины, -- мелочи, зароненной в песок, едва заметной трещины на поверхности канонического образа, пустячного исключения в безукоризненной цельности необозримого берега. Издалека это всего лишь черная точка в пустынном пространстве -ничтожный человечек и простенький мольберт.
Мольберт бросил якорь из тонких веревок, придавленных к песку четырьмя камнями. Валкая конструкция слегка подрагивает на хлестком ветру. Человечек утопает в охотничьих сапогах и мешковатой рыбацкой куртке. Он обращен лицом к морю. Пальцы играют островерхой кистью. На мольберте -- холст.
Человечек, словно часовой, зорко охраняет краешек мира от бесшумного нашествия совершенства. Узкая прореха, рассекающая красочную декорацию бытия. И так всегда: проблеск человеческого уязвляет покой за миг до того, как он обернется истиной, немедленно обращая его в ожидание и вопрос; в этом кроется бесконечная власть человека, который и есть прореха и проблеск; но он же и отдушина, извергающая потоки событий и многое из того, что могло бы быть, бездонная пробоина, восхитительная язва, исхоженная вдоль и поперек тропа, где не может быть ничего настоящего, но все еще будет -- как шаги той женщины в шляпке и сиреневой накидке, что медленно бредет вдоль кромки прибоя, расчерчивая справа налево утраченное совершенство громадного пейзажа, поглощая путь до человечка и его мольберта, покуда не оказывается совсем близко от него, так близко, что ничего не стоит остановиться и молча смотреть.
