— В моей власти исполнить любую твою мечту, самую сокровенную, — продолжал он, перейдя на «ты». – Я сделаю так, что ты не будешь знать нужды. Никогда, Лизавета, никогда больше тебе не придется убирать объедки со столов и терпеть побои отца. Ты будешь сама себе хозяйкой.
Он шептал, ближе склоняясь к Лизе. Его губы были в паре сантиметров от ее уха, и она заворожено слушала, а сладкий яд проникал в душу с каждым новым словом. Впав в транс, она уже не задумывалась, откуда незнакомцу известны подробности ее жизни.
— О чем ты мечтаешь, Лиза?
— О свободе, — пробормотала она.
— О свободе? — мужчина усмехнулся. – Знала бы ты, как я жажду того же. Но тебе я в состоянии помочь. В твоем случае настоящую независимость, моя милая, дадут деньги.
— Значит, я хочу денег. Много, много денег, — без запинки ответила Лиза.
Этот вечер изменил все. Спустя девять месяцев после разговора на мосту Лиза родила чудесную, розовощекую девочку. Она назвала дочку Евой.
Вкус мятной зубной пасты отдавал горечью, будто кто-то специально подмешал в нее таблетку из аптечки. Ева поморщилась и выплюнула вязкую субстанцию в раковину. Несколько раз тщательно прополоскала рот, но привкус лекарства намертво прилип к языку.
Она вымученно улыбнулась своему отражению в зеркале. Только подумать – шестнадцать лет! Лучший в жизни возраст. Так думают сотни тысяч подростков по всему миру, но не она. Шестнадцать – отвратительное число. Впрочем, как и все остальные.
Ева вытерла рот полотенцем и сбежала от своего отражения в спальню, словно так можно было укрыться от себя.
Собрав волосы в хвост и подхватив портфель, она, нарочно топоча по ступеням, спустилась на первый этаж. Никакого эффекта. «Тихо как в могиле», − пришло на ум. Ее дом и есть могила, и она похоронена в ней заживо. Потребовалось несколько секунд и пара глубоких вдохов, чтобы взять себя в руки.
Кухня встретила Еву стерильной пустотой. А чего еще она ожидала? Может быть, мать готовящую завтрак в день рождение дочери? Глупости. Ева посмеялась над собой. На их кухне реальнее встретить бегемота, танцующего танго с крокодилом. Ей уже шестнадцать, хватит быть наивной.
Хромированная техника блестела чистотой, словно ее недавно доставили из магазина. Стол поражал белизной. Дверцы шкафов цвета молочного шоколада сверкали в солнечных лучах, проникающих сквозь тонкий тюль. Не кухня, а операционная. Человек со стороны решит, что хозяйка помешана на чистоте, но Ева знала, как все на самом деле - просто кухней никогда не пользовались. Она не могла сказать, когда плиту включали в последний раз и включали ли ее вообще когда-нибудь.