Генерал Марков серьезно посмотрел в мою сторону, — Вообще-то по образованию я тоже артиллерист, как и Антон Иванович, в своей время мне довелось закончить Константиновское артиллерийское училище, но по роду службы мне больше приходилось заниматься другими вопросами… — тут я понимающе кивнул головой, показав Маркову, что мне известна его работа в русской разведке. — Так вот, Вячеслав Николаевич, я никогда не видел ничего подобного. Хотя, информация о новых, пусть даже опытных образцах боевой техники, появившейся в армиях мира, к нам поступала своевременно… А тут вы со своими "неудобными вопросами". Не знаю, не знаю.
Вопрос, опять, что называется, был с подвохом. Сказать правду я, естественно, не мог, а поэтому лишь только развел руками, показывая, что раскрыть эту тайну перед господами генералами не в моей власти.
— Господа, о происхождении нашей боевой техники я в данный момент ничего вам сказать не могу. Еще раз повторю то, что вы прекрасно понимаете и без меня — подобные образцы вооружения, как правильно сказал Сергей Леонидович, являются уникальными, а потому — секретными. Я и так проявил к вам доверие, дав ознакомиться с фотографиями этой техники. Надеюсь, что никто из вас не побежит рассказывать об увиденном здесь представителям иностранных держав? Ведь у России есть только два настоящих союзника — ее же собственные армия и флот. И бывший государь, забыв об этом, подвел страну к краю пропасти, — произнося последние слова, я посмотрел в глаза генералу Корнилову. Тот, не выдержав моего взгляда, отвернулся.
— Гм, господин полковник, — задумчиво сказал генерал Деникин, — ей Богу, я уже внутренне готов продолжить службу в вашей армии. Надеюсь, что она не опозорит себя борьбой со своим же народом?
— Антон Иванович, — ответил я, — нет никакой "вашей и "нашей" армии. Все мы солдаты России, желающие ее защитить. И вообще, нет необходимости повторять печальный опыт императорской армии, которая лет десять назад разъезжала по русским деревням и селам, занималась поркой крестьян и "скорострельно" приговаривала "врагов внутренних" к смерти. Русской армии с лихвой хватит врагов внешних. Ведь война с германцами еще не закончилась, да и германцы не самые опасные из наших врагов…
— А скажите, господин большевик-полковник, — заговорил, наконец, генерал Корнилов, — не вы ли хотели превратить войну империалистическую в войну гражданскую, и замириться с германцами?
— Нет, не мы, — сказал я твердо, — мы категорически против гражданской войны как таковой, считая ее самым страшным бедствием для государства. С этим вопросом вам надо обратиться к господину-товарищу Троцкому, который за подобные взгляды оставлен в новом правительстве без места.