— Теперь оставьте меня. Мне нужно побыть одному.
Эмма на мгновение уставилась на него, изумленная тем, как легко этот человек заменил одного сына другим. Она собралась было уйти, но остановилась, увидев Этельстана, стоящего в дверях. С каменным лицом он наблюдал за ней. В его глазах она прочла, что он слышал обещание отца назвать дитя, которое Эмма носила под сердцем, Эдвардом, и от этого между ними разверзлась бездна, которую уже никто из них не сможет одолеть.
Он холодно сверкнул на нее глазами, прежде чем отвести взгляд в сторону.
Она быстро проскользнула мимо него, прижав руку к сердцу и ясно понимая, что, возможно, вынашивает соперника Этельстана в стремлении к короне Англии.
Этельред глядел на восковое лицо своего мертвого ребенка и размышлял, не покарал ли Бог его сына за грехи отца? Или просто у Эдварда была такая судьба — покинуть этот мир столь рано?
Как король и отец он сделал все что мог, чтобы оградить своих детей от того зла, которое несли им враги. Но были в жизни и иные опасности, которые ни объяснить, ни постичь человек не в состоянии. Эдвард таял у него на глазах, и не в его власти было это предотвратить, хотя он и король.
Он взглянул на тени позади гроба, чувствуя, что там его брат, другой Эдвард, затаился в сумраке наподобие большой хищной птицы. Боже, как он его ненавидит! Он тошнотворно смердит могилой, забивая медовый запах горящих свечей. Это вонь его собственного вечного проклятия.
Его охватил страх перед злобным призраком, кожа покрылась липкой испариной. Но при том, что душа короля трепетала, в нем поднималась ожесточенная ярость. Что делал фантом его брата здесь, рядом с бездыханным телом ребенка, ни в каких преступлениях не повинного? Неужели мертвый король, у которого так и не родился собственный сын, пришел сюда упиться горем отца? Или его привлек запах разложения?
Или, может, убиенный Эдвард пришел забрать душу этого мальчика, носившего его имя?
Его лицо исказила гримаса, и, когда в груди Этельреда стала разрастаться знакомая мучительная тяжесть, он под гнетом страха и боли повалился на колени. Король закрыл глаза, объятый дурманящей вялостью. Но все же он боролся с охватывающим его оцепенением, надеясь отыскать способ навсегда усмирить неприкаянный дух своего брата. Можно ли заключить с умершим сделку? Мог ли он предложить выкуп за избавление от бесконечно преследующего его ужаса?
Проведя языком по запекшимся губам, король взялся за простой деревянный крест, стоявший у гроба.
— Я посвящу тебе сына, — зашептал он, — другого Эдварда. Он будет твоим наследником, твоим этелингом. Клянусь в этом крестом нашего Спасителя. Тебе достаточно этого? Ты оставишь меня в покое, править королевством?