— Слышали взрывы этой ночью? — спросила Итка.
— Слышала, — ответила, приветливо поздоровавшись, Матисова.
— Говорят, взорвали какие-то эшелоны в Пршибраме.
— Война… — только и сказала Ружена и пошла на кухню за хлебом. Быстренько подняла крышку кастрюли и остолбенела: вместо двух лежала только одна хлебина, не было и рушника. Что за наваждение? Она же сама положила их.
Ружена вынесла Итке две хлебины и ласково, как всегда, распрощалась. А на душе было неспокойно.
В присутствии другого гостя Ружена не решилась бы спросить у сыновей об исчезновении хлебины и рушника. Может, после такой тревожной ночи она сама напутала и положила в кастрюлю одну буханку… А рушник найдется — не хлеб же, не съедят. Но с другом мужа, часовщиком Гонзою, она своими сомнениями поделилась. Тот помолчал, будто хотел припомнить что-то, и посоветовал подождать. «Во всяком случае, ничего страшного в этом пока еще нет», — сказал он рассудительно.
Вечером за столом все молчали. Сыновья за день устали и не очень охотно делились новостями. Индра, глубоко вздохнув, быстро съел несколько кнедликов и встал:
— Мама, я на минутку к Станиславу.
С Станиславом Гоудковым он дружил.
Ружена внимательно посмотрела на него, но не возразила. Спать не ложилась долго. Гонза не мог наговориться с другом. А Ружена ждала сына. Может, он что ей и скажет. Но тот, как пришел, сразу же лег спать. Легла и Ружена.
За окном барабанил частый дождь. Ружена временами не отличала ударов тяжелых капель от тиканья маятника. Сквозь дремоту она с трудом разобрала, что кто-то стучит в дверь. Онемела рука не в силах сдвинуть одеяло, чтобы разбудить мужа.
В спальню заглянул встревоженный Индра.
— Я открою, — шепчет он матери.
«Эта молодежь ничего не боится, — думает мать. — Бог знает, кто там за дверью среди ночи, а он — открывать». Она торопливо натягивает платье. Отец встал возле двери, прислушивается. Снова повторился тот же самый осторожный стук.
— Это не немцы, — хриплым голосом зашептал Зденек. — Те бы уже давно прикладами дверь высадили. Открывай.
Порог переступил человек в мокром плаще.
— Прошу извинить, — говорит он на чешском языке. — Но я не один. Со мной товарищи. Нас послал сюда лесник Милан. Мы из Советского Союза.
На какой-то миг установилась немая тишина. И снова Ружена явственно услышала тиканье маятника. Ее муж тяжело дышит. Она взглянула на него и только сейчас сообразила, почему не спится мужу, почему Гонза положил верхнюю одежду не в шкаф, а рядом с кроватью.
— Пусть заходят все, — приглашает муж.
Олег позвал товарищей.
— Много вас? — скорее от волнения, чем из любопытства, спросила Ружена.