— Женя, что это? — даже вскрикнула она с болью, не пряча нежного и взволнованного взгляда.
Какой-то миг она стояла поодаль, не решаясь подойти к капитану. Весенний ветер развевал серебристые пряди волос, прикрывавшие его широкий лоб. Олешинский сам подошел к ней и подал руку.
— У нас нелегкая работа, Квета, — сказал он, словно оправдываясь.
— Я знаю, — понимающе кивнула девушка. — Вас ожидают в другом лагере…
— Так что, переводчица, пойдемте к пленным, — сказал капитан после паузы, давая понять, что переходит к будничным делам.
— Я готова, — в тон ему ответила Квета.
Первым подвели майора Шульца. Грязный, в изорванной одежде, он лязгал зубами от нервного напряжения. Ноги у него тоже дрожали, и, жалкий, Шульц упал перед Олешинским на колени. Вдруг он узнал Квету.
— Вы… вы?..
— О да, — оживленно ответила Квета. — Вы же просили свидания. Сегодня суббота, а на моих часах ровно семь.
Шульц прищурил глаза: в этот миг перед ним, наверное, пронеслись недавние события — купе, фотоаппарат, переодевание, оставленный портфель и этот капкан в лесу. Глаза его помутнели, нервно забегали. И вдруг он истерически захохотал.
— Ха-ха-ха! — раздалось на весь лес.
Шульц уже не мог сдерживаться…
— Уберите его прочь, — приказал капитан, — в Германии стало одним психом больше.
Было прохладное весеннее утро. В лагере подрывники готовились к ночной диверсии, и местную разведку встречал Виктор.
— Кругер готовит второе наступление на партизан, — оповестил Индра. — На этот раз облава намечается в направлении другого лагеря, где собраны пленные.
Это были последние сведения из кабинета Кругера, которые передавал Крижек.
Соединение немедленно начало отходить в глубь леса. Самое тяжелое положение было с госпиталем. Погода стояла пасмурная, дождливая. В палатках разместили раненых, а бойцы даже не успели выкопать себе землянки. Они заняли оборону около высотки. Подрывники пошли на диверсию к железнодорожному мосту под Вишневой.
Олешинский решил заманить карателей в глубь леса и там дать бой. Последними вышли из лагеря связные. Не успели они дойти до штабного отряда, как услышали собачий лай.
Несколько власовцев и эсэсовцев торопились за овчаркой к покинутому лагерю. Впереди бежал долговязый обер-лейтенант. Он ругался и размахивал автоматом, подгоняя солдат, которые не успевали за своим командиром.
Вот овчарка выскочила на то место, где еще утром были партизаны, и, неистово лая, стала разгребать недавно копанную землю. Ей помогали солдаты. Добычей оказался старый брезент, пустые диски из автоматов и ненужные вещи. Солдаты сначала с ругательствами потоптали все ногами, а потом сложили в кучу и подожгли.