— И Юры Агольцова больше нет… — задумчиво проговорила Лариса.
— Тут, дорогая, не могу тебя ничем утешить, — саркастически заметил Слава. — Скорее всего Юры действительно нет. А может, они с Косулей договорились… Что тогда?
— Не говори глупостей! — В глазах Ларисы заплескался страх.
— А вдруг? Убийцу Коляды, конечно, будут долго лечить в закрытом заведении. Но вряд ли осудят.
Лариса закрыла лицо руками, прошептала:
— Бедная Алевтина…
Кудряшов с минуту молча наблюдал за Ларисиными страданиями, потом сказал:
— Себя пожалей. Думаешь, она тебе простит? Думаешь, они все тебе простят?
Лариса подняла свое бледное, заплаканное лицо.
— Я это знаю. Мне никто никогда ничего не прощает. Да. Никогда и ничего. Все мои грехи всегда оборачиваются против меня. Тут же, немедленно. И я не хотела, чтобы все так вышло. Ты веришь мне? Я не хотела. Я только защищалась.
— Это была опасная игра.
— Это была не игра. Не игра. Если бы я хотела от нее избавиться раз и навсегда, я нашла бы способ дать понять Юре, кто убил Алевтину. Я не сделала этого. Не сделала.
— Ты ждала до последнего. Ты рассчитывала, что Агольцов сам сообразит, что к чему. Иначе ты с самого начала сдала бы его Косуле. Но ты выжидала, когда же он, наконец, пришьет убийцу Алевтины.
— Я не хотела, чтобы были еще жертвы. И не собиралась никого «сдавать», как ты говоришь. Я только хотела, чтобы это все прекратилось раз и навсегда. Чтобы все это кончилось.
— Тебе это не удалось, — отчеканил приговор Кудряшов. — А знаешь, почему? Ты рассчитывала чужими руками решить свою проблему. Так не бывает.
— Она хотела убить меня, меня! — закричала Лариса. — Она только испугалась, что ее тут же поймают. Потому что все знали, как она меня ненавидит.
— Это разные вещи, дорогая Лариса, — устало вздохнул Кудряшов, — ненавидеть и убить.
— Но она же сделала это!
— Она больна. Вы травили больного человека. Вы издевались над ее чувствами. Она была беспомощна перед вами. Вы втаптывали ее в грязь. Вы не ожидали, что она пойдет на убийство. Скорее она покончила бы с собой — так вы думали.
— Покончила бы с собой? — горько усмехнулась Лариса. — Покончила бы с собой…
— Вы, сильные бабы, накинулись на раздавленное жизнью создание.
— Раздавленное создание? Да ты знаешь, что она однажды уже нашла какого-то отморозка, да тот наложил в штаны от страха, когда узнал, кого именно ему предлагают убить, и побежал к Агольцову клясться, что он не станет этого делать.
Кудряшов был ошарашен.
— Значит, Агольцов это имел в виду, когда говорил о твоей неблагодарности?
— Вот и тут я оказываюсь сволочью. А что мне оставалось? Смотреть спокойно, как этот бандит расстреливает людей? Я никогда ни о чем не просила Юру, спасибо ему, конечно, за заступничество. Я могла тогда же попросить Агольцова утихомирить ее. И он сделал бы это.