— Вы, разумеется, знакомы с Юрием Агольцовым… — До сих пор это имя не произносилось ни Сафьяновым, ни Воротовым. А почему, собственно?
— Разумеется, — подтвердил Андрей.
Он ждал конкретного вопроса и вовсе не собирался пороть отсебятину на свою голову. Воротов согласно кивнул: осторожность в наше время не помешает. И спросил:
— Как вы думаете, у Агольцова и Алевтины Коляды были, помимо всего прочего, деловые отношения?
Сафьянов не стал делать удивленного лица.
— Не исключаю. Но, сами понимаете, ни Агольцов, ни Алевтина в эти дела меня не посвящали.
— И у вас нет никаких предположений?
— Предположений? — переспросил Андрей, желая проверить, не ослышался ли он. — Я не вникаю в чужие дела. Тем более, простите, в дела таких людей, как Юра Агольцов. Но могу сказать с абсолютной уверенностью: в смерти Алевтины Юра совершенно неповинен. Чем больше человек грешит, тем более он, видите ли, сентиментален по отношению к своим близким. Алевтина была для Агольцова очень близким человеком. Очень!
— Вы так хорошо его знаете?
— Я хорошо знаю эту породу людей. В них в принципе сложного-то ничего нет.
— Вам много приходилось общаться с уголовниками?
— Если вы намекаете на мою самоуверенность, то напрасно. Уж вам ли не знать, что я прав. Прав?
— Тогда что их связывало, — уклонился от ответа Воротов, — Агольцова и Коляду?
— Все и ничего. Леня Долгов вам бы это с научной точки зрения осветил. А я скажу только: чтобы связаться с человеком, достаточно пяти минут. Чтобы развязаться — иногда и жизни не хватит. Засасывает, знаете ли. Рутина. Кажется, что так и должно быть. То есть можно, конечно, причин-то сколько угодно назвать. Но все это будет неправда или полуправда. А вот если вы будете считать все отношения между людьми чистой случайностью, тогда все встанет на свои места. Если конкретнее, Алевтина и Юра встретились. Зачем им искать что-то другое? Кого-то другого? Они вполне друг друга устраивали. Есть еще вопросы?
— Вы слышали когда-нибудь об архиве, который собирала Коляда?
— От Ларисы Верещагиной — наверняка. Но извините, — развел руками Сафьянов, — не запоминаю того, что меня напрямую не касается. Вы, должно быть, это поняли уже.
— Тогда поговорим о Верещагиной.
Андрей плотоядно заулыбался:
— О Ларисе готов говорить бесконечно. Но вот давать показания по ее поводу не готов. Бейте меня, режьте на куски, но этой женщине ничего плохого я никогда не смогу сделать.
— Отчего же сразу о плохом, Андрей Андреевич? Никто здесь Ларису Павловну обижать не собирается.
— Так ли? — посерьезнел Сафьянов. — Вы в курсе наверняка, что моя благоверная уж больно Ларису Павловну не любит. Впрочем, Оксана мало кого любит. К Алевтине она тоже так, неласково, относилась. А я, получается, как бы меж двух огней.