Вот только парню не верилось, что кресты эти установлены в память об усопших. Они походили скорее на предостережение. Как символы в «Планете обезьян», выставленные, чтобы удержать посторонних от Запретной зоны. И Дэвид задумался, поставили ли эти кресты последователи того старца, чтобы не подпустить людей к своему тайному убежищу, или же это сделали его жертвы в попытке уберечь других от ужасной судьбы.
— Кто это? — спросил Кёртис.
И хотя было ясно, что он никогда прежде не видел этого рисунка, так же очевидно было и то, что даже такой простой набросок хранил в себе силу. Что нарисованное худое лицо воздействовало на близнецов сейчас так же, как и на Дэвида во сне.
И на Райана.
— Ты его видел раньше? — спросил Дэвид у младшего Турмана.
Тот задумался на мгновение и ответил:
— Да.
— Где?
— Я… не хочу говорить, — сказал мальчик осторожно. — Мне надо все обдумать.
— А кто это, есть предположения?
— Нет. Поэтому и хочу все обдумать.
— Пойдемте уже отсюда, — сказал Кёртис. — У меня сейчас припадок начнется.
— Точно, — поддержал его Оуэн. — Поговорим наверху.
Словно из плена, они выбрались из полумрака, вырвались из зловония, и, оказавшись на поверхности, вздохнули с облегчением. Старшие Турманы тут же воззрились на брата.
— Ну так где ты его видел до этого? — требовательно спросил Кёртис.
— Я…
— И не надо гнать, что тебе что-то там обдумать надо!
— В том ресторане, — робко ответил Райан. — Этот парень показался в разбитом зеркале. Я уловил какое-то движение в зеркале, но это был не я. А он. И он был не в ресторане, а в каком-то особняке со звериными головами. Он походил на богатого скотовода прошлых лет или что-то вроде этого. И страшный был, ужас.
— Он приснился мне в кошмаре, — признался Дэвид.
— Вот черт! — простонал Оуэн. Он крутнулся на мести и топнул ногой. — И какого хрена нам теперь делать?
— Расскажем родителям, — сказал Кёртис.
— Точно, — согласился Райан.
Дэвид заметил, что здесь они вели себя свободнее. Психические и эмоциональные оковы, которые сдерживали их в Реате, здесь теряли свою силу. С прошлого раза это стало для него открытием.
— Надо собирать вещи и валить отсюда, — сказал Оуэн. — Уносить ноги в Калифорнию. И сказать Бренде и ее родителям, чтобы тоже уезжали, пока есть возможность.
Он взглянул на Дэвида:
— Как думаешь, сможешь ты убедить родителей свалить отсюда?
Тот пожал плечами:
— Не знаю. После той игры в гольф…
Парень отвернулся от друзей. Ему не хотелось смотреть им в глаза, но его не покидало странное чувство, что из-за родителей он сам каким-то образом стал частью всего этого. Взгляд его остановился на новом строении за вторым комплексом зданий. Вернее, не