Ральф фыркнул.
— Почему? — снова спросила Глория.
Ее чувство страха сменялось любопытством. Она не знала этого человека и сомневалась, стоит ли верить его словам. Но Реата, вероятно, вселяла в него то же чувство тревоги, что и в нее.
— Поверьте, — ответил Эммонс. — Это ужасное место.
— Но чем?
— Вам лучше не знать.
— Педвин, — позвала администраторша, доставая с полки меню и винную карту. — Столик на двоих?
— Это мы. — Ральф поднялся и кивнул писателю. — Рад был познакомиться.
— Может, еще увидимся завтра, — предложила Глория на всякий случай.
— Меня вы больше не увидите, — отозвался тот. — Я уезжаю. И вам советую.
Миссис Педвин хотелось поговорить с ним еще, расспросить, почему он решил уехать. Но за ними вышла администраторша, и Ральф повел Глорию в зал. А Филипп Эммонс отошел и уступил место на кушетке какой-то паре.
Ресторан был полон народу. Их провели к небольшому столику для двоих в центре зала. Обстановка оказалась довольно приятной, атмосфера — неформальной, а меню — на удивление разнообразным. Глория не знала еще, оправдается ли их ожидание, но обслуживание немного ее успокоило. Она заказала креветки и блинчики с крабовым мясом (как все), а Ральф потребовал стейк с картофельным супом.
Пока они ждали блюда, миссис Педвин хотелось поговорить о Реате. О том, что было не так с этим местом, о собачьем зародыше в туалете, о Себастьяне Каботе и предостережении писателя. Но муж поспешно сменил тему, как только заметил, к чему клонится разговор. И Глория поняла, что он боится говорить о Реате. По крайней мере, здесь, на людях. Его поведение еще больше ее встревожило. И когда супруг перевел разговор на другую, менее щекотливую тему, она с готовностью это приняла.
Принесли их заказы, красиво оформленные и исходившие восхитительным ароматом. Перед ними расставили радужные тарелки с щедрыми порциями искусно приготовленных блюд. И хотя они не заказывали никаких напитков, а просто потягивали подкисленную воду из хрустальных бокалов, Ральф выбрал себе кружку редкого импортного пива. Официант отправился выполнять его просьбу, а Глория вооружилась вилкой и приготовилась разрезать блинчик.
И краем глаза заметила что-то неладное.
Небольшая лужица крови под стейком и картофельным пюре у Ральфа в тарелке.
Глория оцепенела и быстро оглядела остальные блюда. Во второй тарелке Ральфа она разглядела, как по дну растеклась темная густая жидкость, и чуть выше в полупрозрачном супе плавали похожие на пузыри сгустки. Она взглянула на свои блинчики. Вилка скользнула по жидкости чуть более красной и менее вязкой, чем соус на краю тарелки. Глория попыталась сдержать рвотные позывы, но не смогла не вспомнить ужасный ошметок в туалете. Зажав рот платком, она бросилась в дамскую комнату. Как раз вовремя. Женщина изрыгнула всю сегодняшнюю пищу и все, чем успела перекусить по дороге от самого Гранд-Каньона. Мощный поток рвотных масс, казалось, бесконечно исторгался изо рта. Не разгибаясь, миссис Педвин оторвала кусок туалетной бумаги, вытерла губы и подбородок, а затем нажала на слив и неуверенно двинулась к раковине, где ополоснула лицо водой и прополоскала рот.