Савелий недоуменно пожал плечами:
— А зачем?
— Затем, — находчиво ответила я. Дальнейший разговор с Савелием был лишен смысла.
Я встала и, сунув в рот пару жевательных резинок, пошла к Кабану.
Когда я открыла дверь в кабинет, то увидела его в компании двоих незнакомых мне мужчин.
Кабан махнул рукой, приглашая войти:
— Привет, Танюха, чего новенького расскажешь?
— Привет, Толян, пока ничего. Хотела кое о чем тебя спросить.
— Ну и спрашивай. Это люди свои, — добавил он, заметив мое замешательство.
— Вы не переписывали номера банкнот, которые заплатили за картину?
Кабан задумался, а потом серьезно спросил:
— А ты думаешь, это может помочь в розысках?
— Маловероятно, — честно призналась я, — если они люди неглупые. А все говорит за то, что так оно и есть. Но, тем не менее, я считаю, что нужно использовать все шансы. И на старуху бывает проруха.
Мне показалось, что мой ответ понравился Кабану. Он задумчиво покачал головой и сказал:
— Я номеров не переписывал. Не в моих это обычаях. Но из полутора лимонов, которые были в чемодане, один лимон я занял у Корейца, слышала про такого?
Я утвердительно кивнула головой. Кореец был еще одним крупным авторитетом нашего города.
— Кореец — малость трехнутый жлоб, — продолжал Кабан, — у него все по полочкам расписано. За это его еще Бухгалтером кличут. Я думаю, он свои денежки наверняка переписал.
— Так давай спросим у него, — предложила я.
Кабан почесал затылок:
— Спросить-то можно, только вот что он ответит, это тоже вопрос. Что-то последнее время мы с ним общего языка не находим. Хоть корейский учи, — пошутил Кабан.
Оба мужчины коротко хохотнули.
— Ну, давай попробуем ему на мобильный звякнуть, — Кабан решительно взялся за телефонную трубку.
Аппарат стоял так, что я могла видеть набираемый номер. На всякий случай я его запомнила.
Разговор Кабана с Корейцем я, естественно, воспринимала односторонне.
— Привет, Кореец. Как поживаешь?
— Рад за тебя, я тоже в порядке. Слышал, наверное, как меня кинули с живописью этой сраной?
— Что? Не поверил, говоришь, что меня так дешево кинули? Да я сам до сих пор поверить не могу. Ну, доберусь я до этих тварей, ремней из них нарежу.
— Хорошо, хорошо. Я вот чего звоню-то. Ты, часом, номера банкнот этих, что мне одолжил, не переписывал?
Долгая пауза, в течение которой лицо Кабана постепенно багровело, а улыбка становилась похожей на звериный оскал, обнажая неестественно крупные клыки, послужившие в свое время причиной возникновения его клички.
— Что?! — внезапно закричал он. — Да ты соображаешь, что мелешь, гнида ты желтопузая?!