— Сколько раз тебе говорить, что я не проходимец, а парикмахер, — ответил за вышедшую на кухню Зинаиду сам Славик, — а ключи она тебе и не дает как раз потому, что ты ее муж.
Зинаида! — позвал Славик хозяйку. — Стричься когда будешь?
— Через недельку, думаю, пора, — ответила Зинаида, появляясь в гостиной с чайником в руках, — чай будем пить?
— Чай не водка, много не выпьешь, — философски заметил Олег.
Славик сел на диван рядом со мной.
— Таня, — вкрадчиво проворковал он у моего уха, — мне кажется, мы с вами где-то встречались. — Вполне возможно, — не стала я спорить.
— Знаете, вы произвели на меня такое сильное впечатление, что хотелось бы с вами встретиться еще. Где-нибудь на нейтральной почве. Как вы на это смотрите?
— Отрицательно, — так же тихо ответила я, — я не выношу мужчин, похожих на старый автомобильный двигатель.
— Каких, простите, мужчин? — не понял Славик.
— Таких, которые без подсоса не заводятся.
Славик подскочил с дивана, словно ужаленный, и, испуганно косясь на меня, стал поспешно прощаться.
— Интересно, что вы ему такое сказали? — спросила меня Зинаида после того, как Славик поспешно ретировался. — Первый раз вижу, чтобы такой нахал, как Славик, мог стушеваться от одной-единственной фразы. Обычно на него средства более мягкие, чем оплеуха, не действуют.
— Секрет фирмы, — ответила я.
— Какая вы, однако, таинственная женщина, — заметил Благодаров.
— Профессия у меня такая, — вздохнула я.
Деньги, тщательно упакованные в полиэтиленовый мешок, были закопаны в погребе под кадкой для соления огурцов.
Беглого взгляда на распакованные пачки было достаточно, чтобы увидеть то, что я и надеялась найти. А именно, пять пачек стодолларовых банкнот в упаковке казначейства США.
Дело в том, что мне в голову запало высказывание Кабана о скрупулезности Корейца так же, как его уверенность в том, что тот зафиксировал номера переданных Кабану банкнот. Но фиксировать номера имеет смысл только в том случае, когда более менее значительная их часть идет подряд, что возможно только для не бывших в употреблении банкнот в казначейской упаковке. Тогда, имея связи в банковских кругах, можно попытаться проследить за судьбой банкнот.
Само наличие в российской глубинке пяти таких пачек не могло быть случайным и еще раз убеждало в том, что Корейцу далеко не безразлична судьба одолженных им денег.
— Ну, что дальше? — прервал мои размышления вопрос Олега. — Я беру сто тысяч под свою ответственность, — ответила я, заворачивая десять стодолларовых пачек, включая пять казначейских, в старую газету, — теперь вы мне понадобитесь с вашей машиной сегодня к ночи.