Турок во двор не вошел, он стоял на улице около ворот. Потом тихо подошел, тронул за плечо.
— Рядом живут люди — спроси.
Василько тяжело поднялся, медленно вышел со двора. Подошла женщина из соседнего дома, которая приняла Василько за богато одетого турка со слугой. Она оказалась татаркой, но хорошо умела говорить по-турецки. Женщина рассказала, что живет тут давно, хотя хозяев этого дома не застала. Ходили слухи, что тут жила семья русского купца; одни говорили, что вся она погибла во время обстрела города турками. Другие говорили, что это неправда: купец будто бы увез всю семью в Сурож.
— Думаю,— сказала татарка,— что они погибли. Сурож недалеко, если бы они были там — приехали бы поглядеть на свой дом. А здесь никто не бывал.
Василько поблагодарил женщину и дал ей золотую монету. Женщина пошла было к своему дому, но потом вернулась, догнала незнакомцев и сказала:
— Эй, правоверные... Может быть, вам что-нибудь скажет старик. Он с весны живет за сараем в лачуге. Хотя и слепой, но знает много.
— Слепой? — воскликнул Василько.— А ну пойдем,— и он почти силой потащил женщину во двор. Она подвела его к лачуге, кивнула головой. Василько постучал в рассохшуюся дверь лачуги и услышал до боли знакомый голос:
— Кто там? Входи с богом.
Василько распахнул дверь, вихрем ворвался в лачужку, схватил легкое тело старика, поднял его с лежанки, сжал в своих объятиях.
— Родимый мой! Дед! Здравствуй!
— Атаман? Уж не сон ли это? Вася, ты?
— Я, дед Славко, я... Вернулся... вот...
Славко дрожащими руками ощупал лицо Сокола, огладил плечи, руки, повторяя:
— Недаром я тут... недаром... недаром...
— Пойдем во двор! Рассказывай,— Василько подхватил деда на свои могучие руки, как ребенка, и понес из лачуги.
Посадил на скрипучие ступеньки крыльца и спросил почему-то:
— Гусельцы не потерял? Играешь?
— Тут они, со мной. Без них какой я жилец. На рынок выхожу, играю. Подают — кормлюсь.
— Почему ватагу бросил?
— Не бросил. Видит бог — не бросил. По указу Ивашки сюда притопал. И недаром. Велено мне тут тебя встречать. И недаром,— старик привычным жестом утер воспаленные глаза.
— Как встречать? Откуда знал, что я жив и приду сюда?
— А куда тебе больше прийти? Этого дома тебе сердце не позволит миновать. А о том, что ты жив, мы еще зимой узнали.
— Как?
— Появился в ватаге человек. Говорит, у турков в плену был. Говорит, убег. А к той поре ватажники вроде песни сложили про нашу жизнь у Черного камня. Он прослушал и сказал: «Я-де этого Ваську Сокола видел, он служит туркам, ходит вольно, живет сытно». Ивашка, грешным делом, все у него про тебя повыпытал, а потом, посоветовавшись со мной, сказал: «Не тот человек атаман, чтобы туркам верой служить. Ежели ходит он вольно — все равно сбежит. А коль сбежит—Кафы и подворья чуриловского ему не миновать. Сердце его приведет». И послал меня Ивашка сюда.