— Неверно! Вы говорите, соль кладется в фарш. Нет! Ее бросают в кипяток.
— Это одно и то же, — попробовал отмахнуться высокий.
— Нет, не одно и то же!
— Не одно и то же! — как эхо, подхватил еще один голос. — Если в фарш, тогда тесто несоленое.
— Много вы понимаете…
— Больше тебя!
И пошло. Спор покатился, загрохотал, как пустая бочка по булыжной мостовой.
— И охота тебе связываться, — ворчал Адамов. — Когда-нибудь морду набьют.
Олег свистнул.
— В спорах познается истина. Пока молчит соловей — кричит осел. Все-таки веселее.
— Это кто же соловей? Ты?!
— А хоть бы и я. Молчун дубовый! Опухнешь от сна. Вот прорва! — искренне удивлялся Олег. — Впрочем, где кончается порядок, там начинается авиация. Давят жучка по целым суткам. Иммунитет!
Григорий беззлобно отругивался.
После поверки нас не распустили, а увели на плац. Такие построения почти всегда предшествовали отправкам крупных партий.
На этот раз придавалось большое значение равнению по рядам и в затылок, и поэтому пленные заключили, что готовилось что-то торжественное.
Перед клубом стоял рослый комендант и рядом с ним хилый старичок в тонком сером мундире с витыми серебряными погонами на сутулых плечах. Лицо желтое, в мешочках, левую бровь подпер монокль.
— Смирна-а-а! — К старику с докладом подскочил щеголеватый старшина.
— Вольно, голубчик.
— Вольна-а-а!
Старик перебросился фразой с комендантом. Тот важно качнул головой.
— Братцы! — Старик, шагнув вперед, протянул к строю руки. — Я приехал к вам из Берлина по поручению командования Русской освободительной армии. Я рад, что вижу стольких русских офицеров вместе. Я не сомневаюсь, что все вы достойные сыны многострадальной России.
По площади прошел сдержанный гул.
— В моем лице к вам обращаются люди, взявшие на себя священную миссию борьбы с большевизмом. Мы ждали этого радостного времени более двадцати лет. Теперь наш час настал. Вот! — Старик поднял над головой большую листовку с портретом. — Вот истинный боец за счастье своего народа — генерал Власов. Я зову вас под знамена. Советам приходит конец. Ваш долг ускорить его, затем вернуться к семьям и строить новую Россию. Страну…
— Россию на немецкий лад! — звонко крикнул кто-то из строя.
— Страну предприимчивых, умных людей, — поправил старик.
— Под немецким каблуком! — не унимался голос.
Бросив украдкою взгляд на коменданта, старик ответил:
— Немцы получат свое и уйдут. Мы будем свободны!
В задних рядах поднялся шум.
— Громче!
— Не слышно!
Шум перекинулся из задних рядов в передние, Кричали уже все. В голосах слышалось озорство.
— Старый пер…!