– Врёшь!
– Какую утечку? – вырвалось у жадно слушающего Матвея.
Хранитель посмотрел на него с печалью и осуждением, пожевал губами.
– Существует сорок Великих Вещей, способных при их инициации изменить реальность так же круто, как это сделал с инсектами Конкере. Тридцать семь собрал Рыков, поместив их в МИР Акарин под Киевом. Ещё два находятся в Москве, одна у тебя – свисток, другая у твоего отца – Щит Дхармы. Требуется ещё одна, чтобы достичь полноты реализации замысла.
– И она здесь!
Кристопулос покачал головой.
– Я всё сказал, уходите, у вас всего несколько минут на размышления и отступление. – Он повернулся, с изумительной быстротой преодолел расстояние до ниши в стене зала.
Стас снова вскинул руку с пистолетом, раздувая ноздри.
– Нет! – крикнул Матвей, бросаясь к нему, но не успел.
Грянул выстрел.
Хранитель споткнулся, засеменил ногами, пытаясь не упасть.
Стас с изумлением глянул на пистолет.
– Блин!
– Ты его…
– Да не я, я не стрелял!
Раздался ещё один выстрел, и Матвей увидел, как из дыры в стене на противоположной стороне зала выбежали одна за другой плохо различимые зеленовато-серые фигуры тающих очертаний.
– К саркофагу! – каркнул Стас, спуская курок и делая подряд несколько выстрелов.
Матвей хотел было броситься к раненому Хранителю, но того не оказалось в зале. Очевидно, он всё же нашёл силы добежать до выхода и скрыться.
Пули со свистом заплясали по буграм и рёбрам пола.
Оружия не было, пришлось бежать со всех ног, обретая на ходу состояние «адекватной реакции» и уклоняясь от пуль. Восприятие пространственных шатаний резко обострилось, он даже спиной начал ощущать трассы опасности, тянувшиеся из стволов и опережавшие пули, но реакция Матвея в настоящий момент перешла грань темпа, и он дважды сумел сойти с вектора смерти, на мгновение опередив первую и вторую автоматные пули. Ещё несколько пуль сыпанули в чешуйчатую опору саркофага, наделав в ней дырок.
Спрятались за «тушей таракана» – одной из трёх, служивших основанием «люльки-головы».
– Ищи Вещь! – прошипел Стас, высовываясь и стреляя по зеленоватым теням.
– Он же сказал – здесь её нет!
– Ищи! Я не такой мощный сенс, как ты, но чую запах!
Матвей послушно перестал обращать внимание на шум в зале, стрельбу и тяжёлые шлепки пуль, настроился на просветление, находясь в состоянии резонирующей струны. Диапазон чувствования-восприятия раздвинулся, стены зала и всего, что находилось в нём, стали прозрачными.
«Скелет» царя Блаттоптеров внутри саркофага напоминал чудовищный веник из неровных ветвящихся прутьев, накрытый двумя «хитиновыми» выпуклостями крыльев. Он не светился и никаких сигналов не подавал. Не получил Матвей ответа и от выступов в стенах зала и потолка, за которыми не прятались скрытые источники полей, излучений и дверцы сейфов с древними раритетами.