Ко всем прочим чувствам, что клокотали в нем, прибавилось ещё одно. Беспокойство. Беспокойство за любимого человека, потому что было поздно, темно, а у неё даже не было сотового. Можно подумать, что вокруг нет ни одного телефона. Он бы точно нашёл возможность с ней связаться, а вот Эва даже не удосужилась дать о себе знать.
Видимо вечерок проходил на славу, и у неё были более важные вещи, чем звонок ему. Чем два простых слова, что всё в порядке.
Он стоял на террасе, глядя вдаль на бушующий океан, и чувствовал себя так же. Чувствовал, как волны его собственных ощущений захлёстывали с головой. Темно и сыро, даже холодно, а казалось, что температура тела подскочила на несколько градусов.
Он шарахнул дверью и остановился напротив стены, уставившись на непрозрачный матовый полиэтилен. Видимо, будет сюрприз, но он не собрался заглядывать, что она там рисовала три ночи к ряду игнорируя его.
— …Ты спать собираешься? Или ты эту ночь тоже проведёшь в компании акрила и разбавителей? — Тон далёк был от довольного.
— Нет.
— Что нет?
— Не собираюсь.
— Ты не права.
Размыто, но наводило на определённые мысли, и Эва стала задумываться не перегибает ли она палку, устраивая ему террор такого рода. Ей и самой надоело вторую ночь не спать, доказывая, что развлечения окончены и главное для неё работа, а не он, что она не преминула ему сообщить:
— Мой дух, настроен на творческое вдохновение, а не на биохимическую реакцию. Развлечения окончились, а то я совсем забыла, что я здесь на работе, а не на отдыхе.
Она не подняла головы, чтобы посмотреть, какую реакцию вызвала в нём, продолжала рыться в коробке с тубами краски, через мгновение услышав его удаляющиеся шаги.
От своих же собственных слов, стало неприятно. Как бы она его не отталкивала сейчас, потерять его совсем не хотелось. Но где та золотая середина, на которой можно остановиться, она не знала.
…Вышел обратно на террасу, стало ещё темнее. Чем темнее становилось на улице, тем мрачнее у него в душе. Ни слова, ни звонка, где и с кем. Это уже слишком.
Хотя по вопросу «с кем» кое-какие соображения у него были. Даже не кое-какие, а вполне конкретные, касающиеся личности упомянутой «старой маразматичкой». И именно это выводило из себя.
Не вечер, а сплошное дежавю.
Только на этот раз намного сильнее, больше, мощнее.
На этот раз он не мог справиться с мыслям, и пустить их в более спокойное русло. Они бились в голове, живя своей жизнью, заставляя возвращаться к ним снова, прокручивать в голове, прибавляя возможные подробности.
Ян даже не пытался чем-то занять себя, даже не заглядывал в кабинет и не включал ноутбук, опасаясь, что в один момент он закроет его, сложит пополам, только в другую сторону.