Кажется, даже мышцы зудели от напряжения, не позволяя успокоится. Сначала он ждал её прихода, теперь просил её задержаться подольше, потому что был уже вне себя, а ничего хорошего это не предвещало.
В доме он не нашёл ни одного места, которое могло бы его усмирить.
* * *
— Замёрзла? — заметил Даниэлл, как она повела плечами.
— Да, ты же знаешь, я не люблю сырую погоду, и просто ненавижу дождь. Он меня угнетает.
— Да, я знаю… Я помню, как ты страдала в Нью-Йорке. Там не всегда так солнечно как в Майами.
Его многозначительное «знаю» напрягло.
Хотелось домой, к Яну, в их постель, в его тёплые руки, и к черту картину…
Эва поняла, что её совершенно не волновал этот ужин, все эти разговоры, все темы, которые они перебрали за обсуждениями. Радовало, что Даниэлл не отличался нудностью, а заболтал её до умопомрачения, забросал шутками, и время пролетело не заметно.
Задерживаться долго она не собиралась, но сделала это только из вежливости и понимания, что они долго не увидятся после сегодняшнего вечера.
— Я отвезу тебя, — настаивал Даниэлл, открывая для неё дверцу такси.
— Даниэлл, не нужно, я прошу тебя, — она упиралась и отшучивалась. — Я уже большая девочка и сама доберусь.
— Нет, уже поздно и так мне будет спокойнее. Не спорь. Со мной бесполезно, — он отмахнулся от неё и уселся рядом на заднее сиденье.
Со вздохом Эва назвала водителю адрес, но ей совсем не хотелось, чтобы Дэнни ехал с ней. Она и так почувствовала себя предательницей. Громкое слово, но оно отражало её состояние. Все эти дни, что она посвятила себе борьбе с Яном, казались такой глупостью, как и всё, что она ему наговорила. А может, это вино играло в крови, а она просто соскучилась по нему, дойдя до определённой точки.
— Я уже говорил тебе сегодня, как ты прекрасно выглядишь?
— Да.
— Мне хочется сказать это ещё раз. Что с тобой происходит, скажи мне?
Эва засмеялась, с удивлением повернувшись к нему.
— А что со мной может произойти? Я такая, как и всегда.
— Нет, что-то изменилось в тебе, я это вижу.
— Не придумывай. — Она уставилась в окно. Снова начался дождь, мелкий и противный.
* * *
Ян выругался в сотый раз, готовый застонать.
Бредовая идея…
Только его воспалённый мозг мог придумать это. И он придумал, а вернее, не придумал ничего лучше, чем залезть в воду в такую погоду. А ведь прекрасно знал, что ему нельзя этого делать. Хотя, может, физическая боль затмит неразбериху в его душе, успокоит разгорячённый дух.
Как только Ян проплыл первую стометровку своей обычной дистанции, травмированное плечо дало о себе знать. Среагировало на холод, и начало ныть, слегка, но навязчиво, что увеличилось в десятки раз, когда он вышел на берег. Видимо, он перестарался с нагрузкой, так как теперь плечо ломило нестерпимо, а боль, которая как он надеялся, отвлечёт его, только разозлила ещё больше.