— Эва… — Ян взял её за руку. Ростом она еле доходила ему до плеча. Так близко к ней он ни разу не приближался.
Она тут же развернулась к нему, выдернув руку. Ветер всколыхнул длинные волосы, и она отвела их неосознанно чисто женским отточенным движением.
— Что?!
Она не хотела получать ответ на свой вопрос, просто эта была первая реакция. Но она не хотела даже разговаривать с ним.
— Я не хотел, Эва. Прости. Я не хотел говорить тебе этого.
— Хотел. Ты сказал именно то, что ты хотел, — говорила она резко и прерывисто.
Почему его слова так сильно её задели, почему именно его слова? Она спокойно могла бы что-нибудь съязвить, будучи ещё в его кабинете, но только, если бы на его месте был кто-то другой, а не он. Эва не хотела искать ответ и на этот вопрос, а хотела послать его куда подальше.
Она сделала шаг в сторону, но он преградил ей путь; отступила в другом направлении, но он снова повторил свой манёвр, не выпуская её.
— Я не привык так разговаривать с женщинами. — Он вглядывался в её лицо, пытаясь прочесть что-то по глазам, но она не смотрела на него.
— Ты привык, что женщины падают у твоих ног? — Тон её не изменился, стал жёстче.
— Не падают. Скорее они пытаются залезть мне на шею.
— Ха! Так вот, забудь об этом, Грант! Я не собиралась вешаться тебе на шею! Я хочу лишь сделать то, что должна! Сделать как надо!
— Давай поговорим, Эва, — он взял её за плечи, только слегка дотронулся, но она вздрогнула. Совсем не хотела ощущать тепло его рук, желать большего; не хотела стоять так близко, чувствуя пьянящий запах его одеколона, знакомый и дурманящий.
— Нет, теперь не нужно. Я больше не собираюсь испытывать муки творчества, — язвительно сказала она. — Теперь я нарисую тебе вот это!! — Она с силой впечатала ему в грудь листок бумаги, и он инстинктивно прижал его, чтобы тот не улетел.
Эва быстро сделала шаг назад и невесело сказала:
— Я хотела изобразить то, что нашло бы отклик в твоей душе. И в моей. Но теперь ты получишь вот это! — указав пальцем на бумагу, она развернулась и быстро ушла.
Он так и остался стоять, немного ошарашенный, слегка удивлённый. Посмотрел на изображение — мост в дождливую погоду, тёмные серые, синевато-голубые тона, одним словом, — унылость. Вспомнил встречу с Лорой. Как он мог согласиться на такое?
И Эва собиралась написать именно эту фреску.
«Солнечная девочка» собиралась писать серый и унылый дождь.