В кабинете было темно, так же как и за окном. Только экран ноутбука светился, бросая голубые блики на стол, заваленный документами. Ян уже перестал делать вид, что работал, а не ждал её прихода. Цифры уже давно его не интересовали. Он не искал себе занятия, а просто торчал у окна в ожидании чего-нибудь. Например, света фар, подъехавшего такси, или пробирающейся к боковому входу маленькой тени. Или, шагающей по мощёной дорожке к главному входу фигуры.
Он пытался убедить себя, что действует из соображений её безопасности и хочет убедиться, что с ней всё в порядке. Беспокоится всего лишь потому, что она не добралась до дому засветло. Но это не действовало. Никакие доводы не могли объяснить, почему он взбесился, когда Симон неосмотрительно ляпнул что Эва убежала на свидание.
Какое мать её свидание?!
Обычное свидание, такое, как у тысяч девушек… с вином, поцелуями и занятиями любовью. При этой мысли кровь застучала висках. И он осознанно почувствовал, как вены на руках начали вздуваться, а руки медленно сжались в кулаки. Он никогда не задумывался, спит ли Изабелла с кем-то ещё, и что бы он сделал, если бы узнал об этом.
Что бы он сделал? Расстался бы?
Скорее всего. Но только, чтобы найти кого-то более чистоплотного в этом отношении. Сам он никогда не изменял женщинам, с которыми встречался. Зачем? Если можно закончить отношения и начать новые. Всему приходит конец. Такова жизнь…
Странно, но мысль о том, что Эва могла делить с кем-то постель приводила его в бешенство. Видение того, как кто-то касался её волос, целовал нежные чувственный губы, снимал…
Стоп! Вот этого не нужно! Совсем не нужно! Это невыносимо даже представить!
А ведь он ничего не знал о её личной жизни. Есть ли у неё парень, мужчина, жених?
Можно сойти с ума от этих вопросов без ответа.
Эва.
Ян получал удовольствие, даже произнося её имя. Никакое другое ей не подошло бы.
Эва.
Что она чувствовала? Интерес? Определённо.
Она забросала его вопросами, атакуя без предупреждения, когда они, наконец, восстановили мир. За несколько дней она перевернула его дом вверх дном и проникла в самые тайные уголки души. И он ей это позволил. Он был открыт, потому что не боялся её, боялся своих чувств к ней. Зависимость в любом виде претила, а зависимость от женщины — тем более. Даже от такой женщины, как Эва.
Другие воспринимали его как денежный мешок в красивой дорогой упаковке, обещающий чувственное наслаждение и благополучие в жизни, но не она. Её абсолютно это не интересовало. Не смущало его положение, и не приводили в трепет его миллионы.