- Надо бы заарканить их, пока хозяева не увели, да съездить на них за овцами, - сказал Няма.
- Когда придет табун, возьмешь коня и пригонишь их, - сказал Итгэлт и пошел в свою юрту.
Хонгор бегом хотел миновать овраг, но внезапно остановился. Со дна оврага кто-то окликнул его. Он прислушался.
- Эй, сынок, спустись-ка сюда, - звал его кто-то басом из глубины.
Хонгор сделал несколько нерешительных шагов. Ему показалось, что внизу лежит человек.
- Да ты не бойся. Я совсем без сил, - сказал бас.
Хонгор спустился еще ниже и подошел к лежавшему. Он в изумлении склонил голову набок и спросил:
- Вы человек?
- Человек, человек, да ты не бойся, подойди.
На земле действительно лежал человек, но, по-видимому, без рук. Его заросшее лицо было покрыто грязью, и лишь глаза ярко блестели.
- Мужчина не должен бояться мужчины, - сказал человек и улыбнулся.
- А я и не боюсь, - ответил Хонгор. В случае чего он, конечно, убежит, но сейчас он смело подошел к лежавшему.
Но что такое? Он ничего не мог понять. Тело человека было зашито в высохшую бычью шкуру, и голова торчала как бы из мешка. Человек, не моргая, смотрел на Хонгора.
- Почему вы не встаете? - спросил Хонгор.
- Я не могу встать.
- Почему?
- Я зашит в шкуру. Послушай, парень, я убежал из Луу-гунской тюрьмы. Если об этом кто-нибудь узнает, меня убьют. Однако мужчина всегда поможет мужчине, я надеюсь, что и ты поможешь мне, твоему старшему брату.
Слова "мужчина всегда поможет мужчине" сразу запали в сердце Хонгора, он гордо улыбнулся и с достоинством откашлялся.
- Чем я могу помочь вам? - спросил он, стараясь тоже говорить басом.
- Если сможешь, принеси мне острый нож, какую-нибудь одежду и что-нибудь поесть. Только никому ничего не говори, - сказал человек и, улыбаясь, подмигнул мальчику.
- Вы мужчина, и я мужчина. Я ничего не скажу, даже если меня будут бить, - сказал Хонгор, - но сперва я соберу коров и пригоню их домой. Вы меня ждите, я обязательно приду.
Зашит в шкуру был Тумэр. В прошлом году осенью он угнал большой лошадиный косяк из табуна самого Луу-гуна, но при переходе через разлившийся Тамир конь у него утонул и сам он чуть не погиб. Уже бесчувственного, его настигли и арестовали. Несколько дней его допрашивали, подвергая пыткам. Он так и не назвал себя, однако кто-то его узнал и сказал об этом.
- Нет, это неправда, - возразил Тумэр.
Сайнэру нельзя называть свой хошун и родное кочевье, иначе беда обрушится на его земляков, за все будут отвечать они. Вот почему Тумэр не назвал своего имени и не сказал, откуда он родом.