— Ну, ты что, глупышка, не нужно плакать, — Лиза обняла девушку и успокаивающе погладила ее по спине.
— Леди Алиссия, вы так изменились! — всхлипывая, бормотала Люсинда. — Вы так добры ко мне! Да, и все слуги заметили, что вас после болезни как подменили, будто другой человек. Ой, простите, госпожа, я не хотела ничего худого сказать, вы и раньше‑то добры были, только, сейчас от вас теплом веет, люди к вам так и тянутся… Дай Всесветлый вам здоровья и процветания! И детишек побольше! А уж муж вас полюбит, не сомневайтесь, да, и как не полюбить такую красавицу!.. — горничная говорила, а сама споро собирала одежду, укладывала ее в сундук и, не переставая, двигалась по комнате, пытаясь незаметно добавить нужные, по ее разумению, вещи. Лиза решила закрыть глаза на это самоуправство — Люси старалась от души, снаряжая хозяйку для долгой дороги и новой жизни.
Рано утром отряд из пятнадцати человек покидал Риясское графство. В карете расположились леди Алиссия и ее неутомимая горничная. Люсинду взяли в последний момент, вместо компаньонки, не успевшей приехать из соседнего имения. Вдова графского управляющего должна была сопровождать молодую новобрачную в дороге и удостовериться, что та прибыла в герцогство целой и невредимой, но, как говорится, Всесветлый ведет людей одному ему ведомыми тропами, и вместо престарелой компаньонки, с Лизой отправилась неунывающая Люси.
Карету с девушками сопровождали воины герцога и господин Тремел. Последний вел себя ненавязчиво и незаметно, но во время остановок Лиза чувствовала на себе его изучающие взгляды. Мужчина был очень непрост. По его взглядам, жестам, движениям было видно, что господин Тремел не совсем тот, за кого себя выдает — подобные вещи Лиза чувствовала каким‑то особым чутьем, не раз выручавшим ее в прежней жизни. В целом же, все были с девушкой вежливы и предупредительны, ее просьбы выполнялись незамедлительно и, если бы не непривычный для нее способ передвижения, когда от долгого сидения в карете начинала ныть поясница и уставать спина, можно было бы сказать, что поездка проходит приятно.
На ночлег отряд останавливался на постоялых дворах, девушки ужинали в своей комнате, и до утра их никто не беспокоил.
Люсинда помогала своей госпоже смыть дорожную пыль и переодеться, быстро приводила себя в порядок и засыпала, едва успев коснуться подушки. А Лиза до рассвета не могла сомкнуть глаз, вспоминая события, предшествующие ее появлению в этом мире. Ей снова и снова вспоминалась сцена, с которой и начался отсчет конца ее старой жизни.