— А не пора ли нам пора?
— Вообще да, — откликнулась Бандеролька, — но что-то мне не нравится, а что — не пойму.
— Мало нас, — кивнул Телеграф, — но ты не переживай, оно и хорошо. Большой отряд издалека видно. А парочку молодоженов пожилым дядюшкой, кочующих в Керчь, никто и не заметит. Только не забывайте в людных местах защиту надевать. Сами видели, как к листоношам относятся. Последние времена настали: мы бьемся, значит, чтобы цивилизацию защитить, а разное топливо для биореактора нам палки в колеса ставит.
— Хорошо, не кидает палки, — хохотнул Стас. — А то топливо такое. Оно может.
— Отставить пошлости, — покраснела Бандеролька. — Тихо оба два. Не чувствуете?
Что-то было не так.
Она не могла бы сформулировать, что именно «не так». Слишком тихо? Но извилистая древняя улица с дворами столь старыми, что они казались продавленными (культурный слой нарастал, и местным приходилось откапываться, чтобы окна и двери под землю не ушли), с раскидистыми абрикосами и шелковицей всегда, видимо, была тихой. Где-то заблеяла овца — лениво так, сонно. Было жарко. От близкого моря к городу поднималось томное марево. Воздух над сопками чуть дрожал, небо светилось выгоревшей синевой.
Жителей не видно?
Те, кто приспособился, мутировал, ясно, укрываются от взглядов листонош.
Остальные же сидят по убежищам, в противогазе и костюме защиты ходить по солнцепеку — мучение. А зверей здесь вообще
Пошта выдвинулся в сторону генуэзской крепости, Бандерольке же надо было идти в противоположном направлении.
Но она медлила.
Сонный покой города казался ненатуральным. Бандеролька планировала ехать вдоль железнодорожных путей, идущих по кромке моря, чтобы потом свернуть на шоссе и быстро добраться до Керчи. И вот сейчас ей активно не хотелось к железной дороге.
Она надеялась, что опытный Телеграф сформулирует неявное ощущение опасности, но листоноша молча крутил носом, будто принюхивался, и молчал. «Мародер» пыхтел, крякал и чихал, как животное — двигатель гениального, но сумасшедшего ученого Уткина переваривал дрова. Бандеролька принюхалась к выхлопу и поняла наконец: поблизости жгли костер.
Приморские города пахнут водорослями, йодом, выгоревшим на солнце разнотравьем. Жильем, костром они пахнуть не могут — мутанты огня не знают, а люди не живут на открытой местности, если не мутировали, как моряки из Севастополя.
Если бесшумных засад не бывает по определению, то не вонючих засад не бывает по правде.
Бандеролька не выдержала — обернулась в сторону крепости, куда отправился Пошта. Он близко, если выстрелить в воздух — прибежит. Только не дело это — начинать операцию, полагаясь на подмогу. Своими силами надо.