Котов Бандеролька готова была поубивать.
Но как?
Шанса поделиться соображениями с Телеграфом и выслушать его план не было. Коты сейчас отобедают, но ближе к ночи снова проголодаются — и закусят листоношами. А значит, будут стеречь и внимание не ослабят.
Оставался мизерный шанс, что телепатией все-таки владел только вожак. По крайней мере, все приказы исходили только от него. Значит — убить вожака. А что потом? А потом — по обстоятельствам.
То ли Бандеролька заразилась телепатией от кота, то ли у гениев мысли сходятся, но додумать она не успела — Телеграф дернул из внутрипоясной кобуры пистолет и выстрелил прямо в вожака — его облезлая, белая, в розовых проплешинах, морда, заляпанная кровью, как раз показалась над мельтешением спин. Кот успел отреагировать, и пуля разорвала ему ухо. Бандеролька ощутила панический приказ: убей этого негодного человека. К счастью, она достаточно пришла в себя, чтобы вместо этого прыгнуть на получившего аналогичное указание и не контролирующего ситуацию Стаса. Хук у Бандерольки был хороший, особенно с левой — по крайней мере, еще никто не жаловался. Стас тоже не стал жаловаться — обмяк и упал на траву.
А Телеграф снова выстрелил. Бандеролька обернулась — стая кинулась врассыпную, коты карабкались по стенам, стремясь в убежище. Вожак издыхал на изувеченном трупе Настасьи. Никто из пленных не шевелился.
Телеграф, глубоко и часто дыша, поднялся и приблизился к мутанту. Бандеролька, оставив Стаса отдыхать, последовала за старшим товарищем.
Все-таки единственным телепатом на стаю был вожак — повезло. Сейчас он умирал, пуля разворотила грудную клетку. Мутант дышал часто, поверхностно, с хрипами, лапы его непроизвольно дергались, но в своем разуме Бандеролька все равно чувствовала присутствие кота.
Он был уже не вполне в этом мире. Кот оказался стар, нереально стар для животного — он помнил времена до Катастрофы, когда был пушистым любимцем семьи, малышом по кличке Маркиз. Сейчас шерсть у него не белая, седая. Он помнил людей, приносивших еду по первому требованию, помнил ласковые руки, мягкую теплую постель. Помнил ужас первых дней Катастрофы, когда хозяева умерли, а другой пищи не было... Он выжил и осознал: двуногие предали, двуногие бросили. Теперь на них можно охотиться.
Он собрал кошек себе в прайд, кошки принесли котят. Их разум так и не пробудился, подчинять коз, редких собак и людей по- прежнему мог только Маркиз.
Вожак умирал, как и жил, в одиночестве.
— Вот ведь тварь, — проронил Телеграф.
— А мне его даже жалко.
Бандеролька, не обращая внимания на то, что пачкает брюки человечьей и кошачьей кровью, опустилась рядом с вожаком на колени и положила руку ему на голову. Почесала за ухом. Кот попытался огрызнуться, но странно затих.