Мрак! Но поди не ответь! Или осмелься иронизировать!
И вот оно настало в журналистике, долгожданное, здравое: редакции в переписку с авторами не вступают, рукописи не возвращаются и не рецензируются. Ура!
Но на что изнаглился я, посылая фельетон главному редактору "Новой газеты"? Страшно сказать, какова была там приписка: "Уважаемый Дмитрий Андреевич! Буде рукопись не заинтересует редакцию — не утруждайте себя возвращением манускрипта автору, швырните его в корзину. Просьба единственная: коль фельетон не приглянулся — пусть любой микроскопический сотрудник газеты наковыряет номер прилагаемого к письму телефона и скажет пять слов: "Присланный текст газете не нужен".
И была надежда: ох, позвонят. Избирательно уважат. Ведь памятует, должно быть, Муратов, не первый год в печати, что именно я принимал знамя отечественной фельетонистики из помертвелых рук уже вконец затравленного Леонида Израилевича Лиходеева, уже добитого заключительной смрадной статьей "Творческий почерк Чистоплюева". Может, уважат звонком, зная о всесжигающей любви ко мне Агитпропа ЦК КПСС, о лишении меня права на много лет работы в советской печати с формулировкой "ЗА НЕУПРАВЛЯЕМОСТЬ". Может, выйдет на связь, памятуя о первой еще попытке моего убийства, когда с муровской охраной ходил я в редакцию, да только в тот раз не убили, удовлетворившись убийством моего подзащитного. Может, окажет "Новая" уважение секундным звонком как все-таки выжившему после второго покушения, как бессчетному лауреату премий за лучший фельетон года и держателю дурацкого "золотого пера" Союза журналистов? Может, примет во внимание, что в самые-то мрачные годы, единственный за всю историю Союза советских писателей, невзирая на нелюбовь ко мне партии и лично т.т. Шолохова, Леонова и Кочетова, без единой книжной публикации — был принят тревожащий "Новую" письмом А. Моралевич, принят единогласно в Союз писателей как фельетонист, стилист, афорист и неологист?
Дудки. Прошел квартал, но звонка не последовало.
И из чистого уже гражданского любопытства второе письмо послал я в "Новую", газету честную, возвышенную, горделивую. Заказное письмо. С уведомлением о вручении. С пометкой "Лично".Со словами насчет распространенного мнения о джентльменстве главреда Д. Муратова — но как же так в нашем случае? Может, все же отзвонят мне пять слов?
Гробовая тишина. До звонка не унизились.
И в научно-исследовательском уже настроении я отправил другой новосочиненный фельетон шеф-редактору "Литературной газеты" Полякову. Ну, отринут, может быть, сочинение, но уж позвонят. Ведь должны помнить по сотрудничеству в "12 стульях". Ведь писатели мы. И это самое, как его — корпоративная сплотка…