— Отлично, — сержант кивнул, поворачиваясь к двери, — это избавляет меня от необходимости разыскивать его, когда он нам понадобится.
Алекс отправился проводить Уэллера, а Сара собрала посуду и отнесла на кухню, хотя с трудом могла сконцентрироваться на мытье чашек.
— Как ты узнал, где я буду? — спросила она, услышав шаги Алекса. — Ты появился там практически следом за мной.
— Я почувствовал это, — мрачно сказал Алекс, — ты ведь чувствуешь. Ты ужасно напугала меня, Сара.
— Неужели ты не понимаешь, — Сара резко повернулась к нему. — Конни не знала! И Тадеус, и Эллис тоже.
— Ты всегда думаешь об одном и том же. О своих друзьях.
Сара примиряюще улыбнулась и поправила волосы. Алекс подошел к ней и ласково провел пальцами по ее голове.
— У тебя пена в волосах, — сказал он. — Почему у тебя нет посудомоечной машины?
— Потому что я люблю ощущение теплой мыльной воды на руках, — мягко сказала она.
Глаза Алекса расширились. В этих простых словах Сары звучало обещание, и это возбуждало больше, чем простое приглашение. Это был призыв, особую волнующую окраску которому придавало все то, что они пережили вместе.
— Мы живем, лишая себя маленьких радостей, — сказала Сара с придыханием. — Я полагаю, ты принимаешь душ?
— Конечно.
Сара кивнула, купаясь в его теплом взгляде, как в лучах солнца. Неожиданно она почувствовала себя очень слабой, одинокой и изголодавшейся.
— Думаю, ты бы удивился, узнав, как приятно посидеть часок-другой в горячей ванне с мыльной пеной. Мыльная вода, — продолжала Сара. — Горячая мыльная вода. Ничто так не успокаивает и не расслабляет. Я обожаю запах мыла.
Алекс был совсем рядом, он излучал чувственную энергию, которая омывала Сару подобно морскому приливу.
— Мыло, — повторил он, его голос дрожал как струна.
Сара кивнула:
— Ты можешь попробовать. А еще ты можешь заняться со мной любовью.
Алекс не мог двинуться с места. Он не находил нужных слов. В наступившей тишине слышно было только тиканье старых часов в холле. А Сара, не подгоняя, не требуя, просто ждала, такая же напряженная, такая же неуверенная, как он.
И в этой гулкой тишине, которая била по натянутым нервам, Алекс осознал: он не может сделать то, чего она хочет. И то, чего хочет он.
Не желание было в ее глазах. Алекс видел такое однажды и все понимал. Это была боль — боль, вызванная пережитым за день, и Сара просила защиты, опеки.
А он не мог обеспечить ей этого.
Однажды Алекс уже боролся с болью. Он помогал сестре преодолеть ужасную депрессию, которая едва не лишила ее рассудка. Он помог Линдси, когда ей угрожала физическая расправа. Но здесь было другое.