Шанти останавливается у кресла и, шумно выдохнув, говорит:
– Вас это… ждут… давно ужо. – Она отчаянно краснеет.
Прежде Шанти не выпускали к гостям, даже когда леди Эдганг вынуждена была рассчитать большинство слуг, все одно не выпускали. Слишком она была некрасива, груба.
А карточка знакомая.
Брокк.
– Давно? – Холодное серебро, а бумага теплая, и запах его сохранила.
– С ночи, – пожаловалась Шанти.
Грейтон погрозил ей сухим кулачком и поспешно добавил:
– Ваш супруг отказался уходить. И будить вас не велел.
Надо же, какая вдруг забота. Горько.
Зачем он пришел?
Объясниться? Добить словами, слышать которые Кэри не желает? И сказаться бы больной, спрятаться в пустой стылой комнате.
– И где он?
Нельзя прятаться всю оставшуюся жизнь. И Кэри поднялась, надеясь, что выглядит не слишком жалко. Жалости она не потерпит.
…гостиная в пурпурных тонах, некогда роскошная, с тяжеловесной мебелью, вишневыми шпалерами и камином мраморной облицовки. Камин сохранился, но мрамор пожелтел, картины исчезли, оставив на ткани обоев темные характерные прямоугольники. Поблек пурпур, а тяжелые гардины пропылились. Из мебели остался низкий столик, который обжила дюжина глазурованных ваз, и пара кресел, заботливо укрытых чехлами.
Брокк спал.
Он сидел, повернувшись к окну, вытянув длинные ноги, почти упираясь ими в гардины. Мерз во сне и обнял себя, съехал как-то, и поза наверняка была неудобна.
Устал, должно быть.
Он подолгу мог обходиться без сна. И зачастую засиживался в мастерской допоздна, а когда Кэри случалось задремывать, накрывал ее пледом. Он специально купил клетчатый лоскутный плед и подушку смешную, с кисточками.
Тогда ей виделся в этом подарке скрытый смысл… она во всем видела скрытый смысл.
– Здравствуй, – сказала Кэри с порога, осторожно притворив дверь.
По дому гуляли сквозняки.
А Брокк, проснувшись, потянулся, скривился и руку больную прижал к боку. Ноет опять? Ему нельзя перемерзать. И отдыхать надо больше, но он же не послушает.
– Здравствуй, – сиплый мягкий голос.
И взгляд такой, что…
– Зачем ты пришел?
…чтобы сделать ей больно? Сказать, что ему очень жаль, что следовало бы решиться на разговор раньше, что Лэрдис…
От этого имени скулы свело.
– Поговорить. – Брокк растирал искалеченную руку, пальцы ее застыли полураскрытыми, и большой нервно подергивался. – Если у тебя найдется время.
– А если нет?
– Подожду, когда появится. – Ему все-таки удалось сжать кулак.
– И как долго собираешься ждать?
– Столько, сколько понадобится. – Брокк потер переносицу и поднялся: – Кэри… пожалуйста, позволь мне все объяснить.